Баба торопливо посеменила вперед, вытирая руки о передник. Игор пошел за ней, оставив девчонку-служанку молча глядеть им вслед.

Да только у крыльца стражники были не одни – высокий гонец в пыльном дорожном плаще отчаянно бранился с заступившими ему путь дружинниками. Видно, что-то такое обсуждалось в дому, что не поскупился князь на охрану выходов.

– Клейменого без княжеской бумаги не пущу! – упрямился стражник. Другой направил на гонца готовый к связывающему удару посох.

И тут великан узнал в чернявом гонце того, кого лично клеймил Владислав в тот день, когда Игор покинул Черну. Алое тавро пламенело на высоком лбу.

– Головы не жаль, не пускай, – прокаркал пересохшим горлом гонец. – Чернец умер, у Черны новый князь. Сам хочешь весть князю Якубу отнести или меня пустишь?

Гонец-манус, не слишком надеясь на слова, поднял руку вверх, переплел пальцы – и второй стражник опустил свою палку, словно задремал на ходу.

– За заклинания стражей кары не боишься, манус? – спросил второй, невооруженный. – Знать, и правда, такую весть несешь, что уж о своей голове не думаешь. Проходи. Там полон дом дружины. На всех пальцев не накрутишься.

Игору показалось, что полетело сковывающее заклятье с посоха стражника не в след манусу, а ему самому в грудь. Показалось, сердце встало, горло перехватило, дыхание из груди выбило.

Куда теперь бежать? Что ж получается – хотел любимую спасти, не спас, а предал невольно того, кому был жизнью обязан. Не уберег. Быть может, и дороги Игору теперь в Черну нет, если умер Владислав и взяла в руки удел бяломястовская княгиня? Что сталось с Конрадом, старым Гжесем, стариком Болеславом, повитухами?

Между срединцами закрайскому великану не спрятаться. Сколько ни накидывай на секача овечью шкуру, а все видать черную щетину.

– Пусти странника ко князю, дурак! – меж тем завопила слезливо баба. – Землицын посланник! Конец дней близок! Последние дни!!!

Игор с удивлением заметил, что оба стражника смотрят на него, не отрывая взора.

Не так уж и ошибалась бяломястовская служанка – не Землицын он посланник, а сестры ее, Безносой. От нее, сказывают, и весь род Голямских царей пошел.

– Да какие последние дни, квашня?! – рыкнул на бабу дружинник. Оттолкнул посохом. – Не до странников сейчас. Гости у князя.

– А я не в гости, – проговорил Игор. Душная горячая волна отчаяния накрыла его. Казалось, сними с плеча лук, позволь силе прыгнуть на тетиву, с нее – на плечи лука, резные, крепкие – и одним ударом проложит закраец себе путь в палаты князя Якуба.

Но верно ли все? Может, лжет гонец? Не в Закрае Игор, не в родном Голяме, где он владыка? В Срединных землях, где слуга. Беглый холоп, что оставил в тяжелый час своего господина из-за девки!

Просто погибнуть, как гибнут закрайские воины – пылая местью.

Да только вдруг нужда в нем есть еще у тех, кто жив? Может, еще спасет он от судьбы худшей, чем Ядзина, толстяка Конрада, лекарку Ханну, старика-словника? Может, еще встанут они вместе против радужной топи и не позволят имени Владову сгинуть без следа в пучине времени, не позволят втоптать память о нем в грязь людской молвы…

Игор заставил себя сделать шаг назад.

– Не нужно мне в ваши хоромы! – сказал он кротко. – Ты только князю Якубу передай…