— А чего не сегодня?
— Времени мало. Да и нормальный медицинский диагноз получить хочу.
— А-а-а. Ну ладно, давай пошли дело доделывать. И не забудь, отлет сегодня в одиннадцать ночи с Центрального аэродрома "Основа". Каким-то залетным грузовым бомбером лететь придется…
Дальше началась рутина. Горячие испытания на скорость и высоту решили провести дважды с разными камерами сгорания. Руки Павлы уже все делали практически на автомате. Причин для паники не возникало. В четырех проходах с включенным "Тюльпаном" была получена лучшая скорость 273 км/ч, и лучшая скороподъемность 385 м/мин. В пятом и последнем полете Павел полез штурмовать высоту, включив "Тюльпан" на шести с половиной тысячах метров. В итоге удалось взять штурмом пик 7650 м и быстренько пикировать на аэродром пока горючее еще плескалось в баках "Бумеранга". В общем, ускоритель из "Тюльпана" был не особо мощный, но свое дело он выполнил. Принципиальная возможность создания и эксплуатации таких установок была доказана. Начались бумажные хлопоты по части оформления результатов испытаний. Летчики похлопали "именинника" по спине и улетели восвояси. Петровский напоследок показал Павлу кулак и сделал страшную рожу.
— Георгий Федорович, вы заняты?
— Через пару минут освобожусь. Сольцева! Еременко найдите, пусть расчеты по "Тюльпану" готовит.
— Я считаю, пришло мне время делиться с вами заграничными сведениями.
— Вот как? Хм. Ну тогда надо собирать полную комиссию.
— Зачем? Разве вас, Лозино-Лозинского, ну может еще и Еременко недостаточно будет?
— А затем, голубчик, что вы нам сегодня, кроме своей подписи протоколов испытаний, оставите на память еще и защиту своего проекта.
— Простите, не понял.
— Ну что ж тут непонятного. Неделю институт, можно сказать, в поте лица исследовал ваши опусы. Три дня из этой недели мы мучительно проводили испытания. А теперь, как говорится, "конец – всему делу венец". Значит так, батенька. Вон ту бойкую молодую особу видите? Заберите у нее материалы доклада по своему проекту. Внимательно прочитайте пояснительную записку. Если в листах расчетов чего не поймете, найдите Глеба Евгеньевича, он все объяснит. Через полтора часа вам вместе с вашим Цимбалюком Саввой Михайловичем выступать перед аудиторией. План доклада прочитайте и проговорите между собой. Текст, если нужно, поправьте. Плакаты чертежей вам помогут развесить. И не забудьте, предзащита состоялась вчера у меня в кабинете в присутствии Лозино-Лозинского и Еременко. Вспоминаете? Да и соавтора своего переоденьте, у мастеров чистый комбинезон займите на часок. Ну все, идите голубчик, готовьтесь. Не забудьте, через полтора часа!
"Вот те на! Это что же, я тут сейчас докторскую защищать буду? Ой, мамочки! Михалыч, мама! А мне же еще мои "записки сумасшедшего" в порядок приводить. Полтора часа! Это мне как вздохнуть-выдохнуть перед полетом в космос".
Наибольшую панику шпионки вызвала не зубрежка, а необходимость расписаться на всех участвующих в защите документах. "Вот оно! Картина Репина "Приплыли!". Коммунистическая сила! Где ж я образец Колунской подписи возьму?! Все же документы на квартире остались". Привыкшая бороться до конца, она забежала в бытовку и выгребла все из карманов на свободные нары. "Так, бумажник, отпускное удостоверение. О! Вот она – серая книжица! Есть комсомольский билет. Ну-ка, посмотрим. Членские взносы за апрель 1939 уплачены. Подпись секретаря первичной организации. Вот она личная подпись. Просто инициалы и фамилия "П.В. Колун". Почерк по типу библиотечного. Наклон обычный, даже ближе к прямому. И линии букв все почти прямые, кроме тех что образуют буквы "в" и "о". Госп.ди! Радость-то какая – ведь почти как мой! Никогда каллиграфию не любила. За всю жизнь всего два раза документы подделывала. Оба раза в Аэроклубе, и оба раза неудачно. Перед повторной медкомиссией справки от врачей и Форму 286 сама заполняла, чтобы снова летать допустили. Но меня там эскулапы на раз просчитали, да и на пинках вынесли. А вот здесь я никому не дамся! Нужно врать – буду врать!".
— Ну что ж, если у членов комиссии больше нет вопросов, то с вашего разрешения спрошу я.
Проскура оглядел почтенное собрание и, кивнув сам себе, продолжил занудным голосом "кота-ученого".
— Итак, подведем промежуточный итог и продолжим уточнение оставшихся вопросов. Мы с вами коллеги заслушали Павла Владимировича одного из авторов базового проекта "Тюльпан", который также называется мотокомпрессорный двигатель первый МКД-1. В плане назначения полноразмерного изделия, моделью которого является "Тюльпан", автор представил целых четыре варианта развития проекта. Это и ускорительная мотокомпрессорная установка "Бурлак" работающая от привода поршневых авиадвигателей и используемая для увеличения тяги винтомоторной группы. Это и основной модуль полноразмерного ТРД-2 "Кальмар" турбореактивного двигателя второго, дополненный последней ступенью. И развитие ТРД-2 в турбовинтовой двигатель "Ромашка" он же ТВД-1, несущий перед ступенями турбины редуктор с четырехлопастными соосными винтами противоположного вращения. Есть и остроумный вариант, названный мотокомпрессорная система "Соха" для расчистки аэродромов от снега в зимнее время. Все эти варианты чрезвычайно интересны и остроумны. Однако я предлагаю более углубленно обсудить представленный в четырех вариантах проект собственно турбореактивного двигателя. Тут Павел Владимирович предлагает различное количество ступеней, и в двух вариантах присутствуют внешние кожухи, для использования подсоса от первой ступени холодного воздуха и нагрева его от реактивной струи последней ступени. Автор утверждает, что это решение должно увеличить экономичность двигателя, но для окончательной проверки этой идеи требуется постройка нового макета. В последнем же варианте ТРД-2 мы с удивлением обнаружили некоторое сходство с рассмотренным в прошлом году проектом Архипа Михайловича Люльки. Только вот количество ступеней нагнетательной части товарищ Колун предложил на две больше. Внутренняя аэродинамика и некоторые элементы компоновки его двигателя также существенно отличаются от проекта Архипа Михайловича. Товарищ Колун, вы можете обосновать необходимость именно такой конструкции ТРД-2?
— Уважаемые товарищи члены комиссии. Уважаемый профессор. В связи с особой важностью и секретностью данной темы работ, причины выбора авторами проекта отдельных технических решений могут быть рассказаны лицам, имеющим соответствующий допуск. Сразу же после завершения основной части защиты, я буду готов зачитать секретную часть доклада членам комиссии, имеющим допуск к этим сведениям.
"Бедный Михалыч! Слушает меня, а у самого в глазах такая скорбь, будто только что похороны прошли. Как же ему сегодня досталось. Уж, как я врать не люблю, а он страдалец даже с лица спал. Хотя свою часть доклада довольно бодро ведь отдокладывал. И по требованиям к металлообработке. Об инструментах и способах сборки "Тюльпана". А уж про холодные испытания вообще соловьем распелся. Ничего дядька, теперь ты из опытного производства и хотел бы да уж не соскочишь".
— Ну что ж, товарищи. Если возражений нет, то я предлагаю основную часть защиты данного проекта считать завершенной.