— Детей бить нельзя! — заявил Хота поучительно.

— Кто сказал тебе такую глупость?

— Прочитал в книге по педагогике у миз Аделаиды, — как ни в чём не бывало заявил этот нахал. А Дар всерьез задумался, не стоит ли все же всыпать паршивцу как следует.

— Ты спёр книгу у своей учительницы?

Хота всё же дёрнулся и нервно поёрзал.

— Не спёр, а одолжил. Мне скучно было! Вы с мамой шастаете неизвестно где, а моя учи-ительница треплется по комму. А мой комм вы отобрали. И в библиотеку меня не пускают!..

«Ещё бы пускали», — устало вздохнул Дар. Племянничек намедни забрался в библиотеку, обернулся там, да так медвежонком и уснул между стеллажами, до смерти перепугав уборщицу.

— …так что сами виноваты, вот.

Желание накрыть лицо ладонью стало поистине непреодолимым. Воистину, Хота целиком и полностью пошёл в них с Кэм — излишней любопытностью, пронырливостью и наглостью.

— Хаос, мы воспитали монстра…

— И не говори, — это Кэм вошла в гостиную. Бросила пальто на диван, сама упала следом, скинула очередные туфли на безумных каблуках и с наслаждением вытянула ноги. — Подумываю отправить его к бабушке на все зимние каникулы. Вернётся шёлковый.

И не поспоришь — если этот маленький монстр и боится кого-то, так это бабушку. На самом деле бабушкой она приходится Дару, но для своего более чем почтенного возраста очень даже бойкая женщина, способная воспитать какого-нибудь дракона, не то что мишку-восьмилетку. И уж ей-то точно плевать на всю эту современную педагогику; а трудотерапия на лесопилке, по её мнению, и вовсе творит чудеса.

— Ну, пойду я… уроки поделаю, — состроив лицо примерного зубрилы, заявил Хота. Быстренько клюнул Кэм в щёку и исчез за дверью так быстро, точно ветром сдуло.

Правильно, Дар бы тоже сбежал, заяви кто, что ему нужно отправиться на перевоспитание к бабушке Дердре.

— Что он опять натворил? — лениво поинтересовалась Кэм, приоткрыв один глаз.

Она явно не Хоту сейчас обсуждать хотела. Уставшая королева Севера — яркое свидетельство того, что где-то начался очередной заговор, революция, захват власти… Ну и прочие интересные вещи, которые очень скоро придется разгребать Дару. (Он даже знал, точнее унюхал, какого рода этот самый заговор.) Но сын для неё важнее любой политики, а для самого Дара важны они оба.

Важнее одной премилой кошечки, которой несло от Кэм. По крайней мере, пока.

— Ничего, — он плеснул в стакан виски, подал ей. Уселся рядом, позволив уложить голову на колени. — Стянул книгу у учительницы, зарядил мне в голову мячом. Ничего необычного.

Кэм звонко рассмеялась, очевидно, представив сию занимательную картину.

— Знаешь, ты заслужил!