Но так как в процессе творения неуёмную фантазию портного обуздать было нереально, он влепил мне на рукава надпись с названием четвертого студийного альбома группы METALLICA, и гласила она «And Justice for all» (Справедливость для всех).

Притом вывел надписи готическим шрифтом и явно жидкой резиной, потому что буквы были объёмные.

Я, конечно, возмутился по этому поводу, но Егорка заверил, что круче этой куртки только яйца павлина, которые в Алма-Ате достать невозможно, а такая куртка только у меня одного.

Эту куртку я носил долго, она действительно была теплой и качественной и послужила причиной следующих событий.

Преддверье нового года в Алма-Ате всегда проходило бурно, наверное, во всех городах нашей необъятной родины наблюдался такой ажиотаж, но в Алма-Ате это проходило особенно!

Уже с начала декабря Алма-Атинские базары гудели и увеличивались в площади раза в два, покрывая собой все тротуары, находившиеся по периметру самих базаров.

В наших микрорайонах тоже есть свой базар, тот что по проспекту «Правды» (тогда название проспекта звучало менее актуально), и он разрастался елочными лавками с елочными игрушками и сладостями. В центре базара был мясной павильон, который делился на два отдела и с двумя входами с двух сторон.

Над одним входом висела вывеска «Мясо», над вторым — «Свинина», и такая картина кричала о колорите многонациональной моей Родины.

За особым продуктом гоняли на трамвае на центральный рынок под названием «Зелененый базар», рядом с которым находилась кондитерская фабрика. Она распространяла запахи жареных орехов и шоколада за две трамвайные остановки до Зеленного базара.

Горожане носились в поисках «дифсыта» и всевозможных вкусностей. Холодильники переходили в режим «не трогай, это на новый год», но что-нибудь стибрить из него доставляло массу удовольствия.

Моя мама в то время работала завучем-организатором в одной из Алма-Атинских школ, и организация проведения елок с подарками для детей были в ее зоне ответственности. Что предоставляло мне определенную возможность, пользуясь положением, получить небольшой откат в виде сладостей.

В школы в то время завозили конфеты в картонных коробках и в самых дальних кабинетах фасовали в кульки для всех классов.

Вечерами у мамы шли телефонные сверки с кем-нибудь из членов родительского комитета:

— Нет, «Мишку на севере» не привезли, — говорила мама в трубку, — «Белочка» — сорок килограмм — есть, «Маска» — сорок — есть; «Красной шапочки» — мало, всего тридцать, доберите еще десять. Карамели достаточно, апельсины заказали, привезут к числу двадцать пятому.

В такой декабрьский вечер 1991 года я валялся перед телевизором, под жестковатым, но теплым одеялом и краем уха слушал мамины разговоры, которые уже не вызывали слюноотделение, так как я был на тот момент человеком взрослым.

Мама положила трубку, вошла в мою комнату и тоном, не терпящим возражения, заявила:

— Собирайся, на выходные надо будет в Москву слетать.

— Ма, зачем?! Че я там не видел?!

— Надо привезти две коробки «Сникерса» и «Марса».

В те годы батончики данного бренда еще не завели в Алма-Ату, но уже доходили отголоски в виде доставляющих их поездом челноков, они были дефицитом и стоили непомерено дорого.