Кампьяно, разумеется, это не нравилось. Он стал искать средство, с помощью которого смог бы держать в крепкой узде Денни. И нашел его. Все отмечали, каким довольным он выглядел в день своего убийства. Видели, как он покровительственно похлопал Денни по плечу. Есть люди, которые слышали, как Кампьяно пригласил Денни зайти к нему в кабинет в перерыве представления. Он хотел что-то ему сообщить. Что-то очень забавное. И Денни пошел.

Десять минут спустя, когда официант зашел в кабинет, чтобы передать хозяину клуба личную записку одного из гостей, он обнаружил Кампьяно лежащим мертвым на ковре, застреленным в упор, а Денни — стоящим у письменного стола и роящимся в ворохе бумаг в поиске компрометирующего его, Фойла, документа…

— Денни сказал правду, — послышался ее усталый голос. — Кампьяно был уже мертв, когда Фойл вошел в кабинет. Кто-то побывал там раньше.

— Так он утверждает. Но никто не видел, чтобы кто-нибудь, кроме Фойла, заходил в кабинет после того, как Кампьяно, обойдя игральные столы, удалился к себе.

— Но, если допустить, что Денни застрелил его, что случилось с пистолетом? Почему пистолет не нашли в кабинете? Или снаружи здания, под окном, или еще где-нибудь поблизости, там, куда оружие мог бросить убийца?

— Эти вопросы я хотел бы задать тебе. — Хэллорен украдкой посмотрел на сидящую рядом молодую женщину. — Ты должна понять: чем откровеннее ты расскажешь, как Кампьяно шантажировал Фойла, пытаясь втянуть его в преступные махинации, и каким образом Денни застрелил его в приступе гнева собственным пистолетом, тем легче мне будет просить суд ограничиться минимальным наказанием.

Тебе следует все рассказать мне, Дженни. Я думаю, почувствовав что-то неладное, ты пошла вслед за Фойлом к кабинету и стала подслушивать, стоя у двери. Может быть, ты даже заглянула туда. Может быть, ты даже видела, как он застрелил его. Я почти уверен, что ты слышала, что произошло, и как Кампьяно упал. Лили видела тебя стоящей в нерешительности неподалеку от кабинета. Она утверждает, что ты поспешила уйти, заметив ее.

Она сидела неподвижно с закрытыми глазами. Светлые ресницы лежали на бледных щеках и чуть подрагивали.

— Скажи мне откровенно, Дженни. Скажи все, как было. И я постараюсь помочь тебе, — настойчиво произнес он.

— Куда мы едем? — спросила она. — В полицейское управление?

— Нет. Никто не знает, что я поехал за тобой в аэропорт. И, если ты расскажешь мне всю правду сегодня, это пока останется между нами. Завтра я официально допрошу тебя, если захочешь. Я хочу, чтобы у тебя было время обдумать, что ты делаешь.

— Я уже все обдумала. Отвези меня куда-нибудь в тихое место, где меня никто не узнает.

Сбавив значительно скорость, он направил автомобиль сквозь густой поток машин к дому, где располагалась его холостяцкая квартира.

— Сюда, через эту лужайку. Надо поспешить. Кажется, накрапывает дождь.

Она достала из своей сумки светлого шелка платок, накинула его на голову и завязала узелком под подбородком. Затем молча вылезла из машины и последовала за ним сначала к погруженному в темноту безмолвному особняку и затем вверх по узкой, окрашенной в светло-коричневый тон лестнице, ведущей в его квартиру.

Хэллорен налил в бокал немного виски и предложил ей. Она откинулась в кресле-качалке, держа в своих тонких руках бокал и не притрагиваясь к виски. Ее глаза, казалось, не замечали ничего, и были обращены внутрь себя, туда, где видели всю тщетность и трагедию ее жизни.

— Так куда же девал Денни свой пистолет? — возобновил он свой неофициальный допрос.

— Пистолета у Фойла никогда не было, — ответила она.

— Хорошо. Начнем с другого конца. Что раскопал Кампьяно? Чем он намеревался шантажировать вас обоих?

Последний вопрос едва выскочил из его рта, а он уже знал ответ. Точнее, угадал в тот самый момент, когда она, словно под воздействием невыносимой душевной боли, резко мотнула головой в сторону, и при свете электрической люстры ее светлые брови стали еще светлей на фоне шелкового платка, покрывающего ее черные волосы, платка такого же светлого, какими были эти волосы до того, как их перекрасили.