– Нет, я мечтал стать продавцом мороженого, Андрей снял куртку и прошел куда-то в сторону. – Думаю, тебе надо выпить.

Я был уверен, что алкоголь мне сейчас не помощник, но его уверенный тон не давал мне права на выбор. Ни на одном предмете не было пятен крови, ничего не демонстрировало наличие вещественных доказательств. Я задумался, каково прислуге убирать все это месиво? Кто прячет тела? Где он держит жертв до начала их мучений?

– Хочешь меня о чем-нибудь спросить? – он вошел в комнату с двумя стаканами виски и я удивился, как спокойно он вел себя.

– А ты хочешь о чем-то рассказать? – я взял стакан, не отрываясь от его очаровательной улыбки. Интересно, какой он в ярости. Я ведь ни разу не видел его злым. Может, в том и секрет такого спокойного поведения. У него была отдушина.

– Мне нравится, что у тебя есть чувство такта. Нравится, что ты никогда не лезишь туда, где тебе не рады. Это такое нужное и редкое качество.

Мы помолчали, допив виски. А потом вернулись в особняк, чтобы провести остаток вечера за просмотром старого фильма о Ганди. Я смотрел как по лицу Андрея бегают тени кадров и удивлялся, каким нормальным он выглядел. Никаких следов безумия и неуравновешенной психики. Никаких опасных движений. Он был воспитан, спокоен и уверен в себе. Я им восхищался. И мне захотелось того, чем он обладал. Включая дом желаний.

Почти неделю я провел в особняке Иванова. Мы не говорили ни о чем секретном, пили, ели, выезжали в город. Хоть я и хотел узнать подробности, я не настаивал. Человек – не зубная паста: если надавить, результата не будет.

Время начинать сначала. Совершенства нельзя добиться без потерь. Я терял душу. И все закружилось в танце судьбы. И я наполнялся благословением.

Точкой отсчета стал один из долгих осенних вечеров, промозглых и уже по-настоящему уютных. Андрей сидел подле меня, проговаривая все знаменитые цитаты Канта. Я пил вино цвета клинового листа, закусывал сыром с плесенью и вяло поддерживал дискуссию. То чувство легкости и удовлетворения от его компании прошло, я сник.

– Ты не очень-то охотно слушаешь меня, – спокойно проговорил он.

– А ты вовсе не охотно рассказываешь.

– Да… – всего секунду он размышлял, а потом резко встал и направился к выходу. – Идем.

Я задрожал, но подчинился.

Мы вышли и по мокрой листве, жадно цепляющейся за мои ботинки, направились к тому самому заброшенному домику. Внутри было тепло и сухо, но те самые волны ужаса накатили на меня с новой силой. Настоящее зло, первосортный кошмар.

– Ты думаешь, тебе что-то угрожает? – Андрей стоял сбоку от меня все в том же кашемировом свитере лазурного цвета. Я задумался, чувствую ли я напряжение, которое животный инстинкт самосохранения бросает в лицо? Покачал головой. – Хочешь посмотреть что я тут делаю? – Я кивнул.

Он провел меня в маленькую комнатку за стеной. Я расположился на барном стуле, удобном.

– Первое правило – я все и всегда делаю сам. В Москве есть порядка 5 агентств по предоставлению жертв на любой вкус, плюс частники. Но чем меньше следов, тем длиннее дорога впереди. Никому нельзя доверять и никогда нельзя расслабляться.

Он надел на себя штаны и рубашку как будто из клеенки, ботинки рыбака.

– Но ты сейчас доверяешь мне, – сказал я, заметив улыбку на его лице.

– Нет, не доверяю, – он убрал в шкаф то, в чем пришел. – Ты такой же сумасшедший как я, это заметно. И ты убивал, это я тоже знаю. Я пресытился тем, что могу сделать один. Возможно, ты сможешь мне помочь.