В первом часу ночи Иванов хлопнул в ладоши и потёр руки: — Всё, на сегодня хватит, завтра трудный день, всем спать!
Николая Александровича, императора Всероссийского, и прочая и прочая, находившегося в этом звании уже около двенадцати часов, Иванов скопировал в ночь с 20 на 21 октября 1894 года. Скопировал прямо с кроватью, спящего тяжёлым сном. Накануне, в Ливадийском дворце, в Крыму, умер его отец, император Александр III, и по-человечески было жаль молодого человека, но время было уж очень подходящим, и Иванов рассудил, что молодой император в стрессе будет более восприимчив к перемещению в 2008 год. Смерть родного отца Николай Александрович действительно глубоко и искренне переживал. В своём дневнике 20 октября поздним вечером, перед сном, он записал: "Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого дорогого горячо любимого папa. Голова кругом идет, верить не хочется – кажется до того неправдоподобной ужасная действительность. Чувствовал себя как убитый".
Молодой император во сне метался, и Иванов с трудом, только под утро, нашел полчаса неподвижного сна, чтобы запустить копировщик. Потом Иванов снял с Петрова и Сидорова копию их сознания.
Проверив несколько раз готовность к завтрашнему воскрешению, Иванов объявил о прекращении ночного бдения и разогнал всех отдыхать.
Утро прошло в сдержанной суматохе. Друзья готовились к встрече высокого гостя. Иванов пошёл и посадил на цепь своих страшных псов. Так, на всякий случай, вдруг его величеству придет в голову выбежать из дома. Петров и Сидоров в одной из спален на втором этаже освободили место для царской кровати. После завтрака Иванов всем выдал новые рубашки в упаковке, бельё и закрыл в ванных комнатах, сказав, что позорить его перед царём не позволит. Через час, выбритые и посвежевшие, все собрались в кабинете на военный совет. Вернее на совет монархический. Что греха таить, волновались изрядно.
Иванов осмотрел друзей критическим взглядом и спросил: — Ну что, с Богом?
Сидоров перекрестился, на этот раз правильно, и кивнул: — К чёрту!
Петров скривился: — Кстати о чертях. Для нас начинается Православная Русь. Так что отвыкайте чертыхаться, ваше благородие.
Алексей послушно кивнул: — Простите, ваше преосвященство, бес попутал, это было в последний раз, — и ещё раз перекрестился.
Все перешли в спальню императора. Вернее, будущую спальню. Иванов установил повторитель. Петров задёрнул шторы и стал у окна. Сидоров остался у двери. Так, на всякий случай.
Иванов нажал кнопку на пульте. В середине комнаты замерцал большой параллелограмм. В нем начала проявляться узкая железная кровать коричневого цвета с блестящими шарами на спинках. На матрасе, на смятой простыне, лежал молодой человек, накрытый клетчатым шотландским пледом. Голова с высокими залысинами и коротко стриженая, неловко откинута на подушку, аккуратно подстриженные бородка и усы не могли скрыть досиня искусанных губ.
Петров спросил Иванова: — Ты во сколько его скопировал? Он хоть выспался?
— Нормально, под утро уже. Да и нечего ему разлёживаться, империю проспит, — Иванов поднёс палец к губам, — всё, тихо, загрузка заканчивается.
Мерцание понемногу прекратилось и стало слышно тяжёлое дыхание спящего.
Несколько минут Николай Александрович лежал неподвижно, потом перевернулся на другой бок, к стенке. Иванов решительно подошёл к окну, отдёрнул шторы и открыл форточку. В комнату ворвался дневной свет и звуки улицы. Залаяли собаки, заиграла далёкая музыка, проехала машина. Некоторое время Николай лежал, не шевелясь, потом резко повернулся и оглядел комнату, прищурясь от яркого света. Во взгляде не было страха, только безмерное удивление. Все замерли. Николай спустил ноги на пол, и сел на кровати, завернувшись в плед. Сидоров удивился. На царе было нижнее бельё, примерно такое, какое носил он в военном училище – белая рубаха и кальсоны на верёвочках.
Молчание затянулось. Три друга рассматривали царя, царь рассматривал их. Иванов хотел уже сказать приготовленную фразу о том, как они рады видеть Николая Александровича в 2008 году, как вдруг Николай хрипло произнес:
— Назовитесь!
Иванов и Петров растерянно переглянулись, а Сидоров сделал шаг вперёд, принял строевую стойку и доложил:
— Сидоров, Алексей Вячеславович, майор запаса Вооруженных Сил Советского Союза, кавалер ордена Красной Звезды, честь имею! — и даже тапочками прищёлкнул.
Петров подивился и тоже представился, присовокупив к имени звание "капитан второго ранга", переведя своё морскую должность помощника капитана в максимально подходящее воинское звание.