– Клятва будет дана кафирам, а значит, и следовать ей нужно, пока оно к пользе правоверных. Сейчас полон отпустим и слова пустые скажем, а как силу вернем – свое вернем.

– Может, обойдется? – осторожно поинтересовался один из советников.

– Что обойдется?! – закричал Ибрагим, раздраженный словами советника. – Что?! Ты двумя сотнями можешь удержать город?!

Советник потупился и возражать не стал. Но этот эпизод нашел свое самое яркое отражение в настроении жителей города. Единства взглядов не было. Кто-то предлагал скинуться и откупиться. Кто-то настаивал на том, что нужно держаться, уповая на крепкие стены. Ведь русским нечем их ломать, а приступом брать несподручно. Они высокие, да и земля перед ними неудобная, а припасов в городе с избытком. Кто-то так и вообще предлагал идти на прорыв ночью и уходить. Ну и так далее.

Ибрагим рычал от ярости, пытаясь взять себя в руки и договориться с людьми. Однако получалось плохо. А с каждым часом, каждой минутой утекал их шанс… единственный шанс…

Юрий Васильевич дал хану времени до утра. Но, по правде говоря, не надеялся на то, что Ибрагим сможет найти деньги. Сумма вышла очень большой, даже если ее не монетой, а всем что ни есть отдавать. Он был уверен – хан не сможет найти таких денег, а взыскать силой с горожан нечем. Посему воевода, отпустив послов казанских, принялся готовиться к тому, чтобы поутру завершить порученное ему дело.

В том струге, что привез письмо от брата с новыми инструкциями, имелись бочки с порохом. Большие такие и зело крепкие, окованные большим количеством обручей, чем обычно. А для пущей прочности донца укреплены нагелями, идущими сквозь торцы досок боковых. Дивно и непривычно. Однако именно их Великий князь по научению сына велел Юрию Васильевичу загрузить в подводу али сани, подкатить к воротам казанским да подорвать. Необычный подход, но для деревянных ворот, вмурованных в деревянную башню, больше и не надо. По мнению Вани, во всяком случае.

– Пошли! – крикнул Юрий, и вестовые поскакали по местам, дабы донести приказ.

Русское войско вздрогнуло. Зашевелилось. И пришло в движение, выступив сразу с трех направлений к городу. Удаленных максимально друг от друга, дабы и без того невеликие силы защитников разделить.

Одни ратники тащили спешно связанные волокуши с пороховыми бочками. Другие постреливали из луков по стенам и башням. Третьи несли щиты, прикрывая волокуши от ответного обстрела. Редкого и слабого, но от того не менее неприятного. Несколько раз ударили тюфяки со стен, выпустив свои каменные ядра «в ту степь». Лишь парочка легла близко к волокуше. Слишком несовершенным было еще это оружие…

Подтащили волокуши. Выбили деревянную затычку. Воткнули туда фитиль из шнурка, вымоченного в селитре. Подожгли. И бежать бросились.

– Су![40] Су! – Кто-то закричал на стенах. Но залить фитиль успели лишь у одной стены…

Бабах! Жахнул взрыв большой, крепкой бочки с порохом.

Это явно была не мина, подведенная подкопом, и стена уцелела. Но взрывом буквально сдуло ворота, точнее, просто распахнуло настежь. Удар получился очень сильный. Вот запорная балка и не выдержала, сломавшись. Да и башне надвратной досталось, хоть и не сильно. Тяжелее оказалось бойцам в башне и округе ближайшей – они все слегли с контузией разной тяжести.

Бабах! Спустя секунд пятнадцать взорвалась вторая волокуша с аналогичным результатом. И войска с двух ворот пошли на приступ.

На штурм ратники пошли спешенными. И здесь вновь очень пригодились бойцы из сотни княжича. Хорошие доспехи, большой щит[41] и кончар были прекрасным решением на узких улочках. Пригнувшись к щиту, подпираемые с боков соратниками, они продвигались, время от времени выбрасывая руку вперед с острым граненым клинком. Ратники княжича вошли во вкус, очень уж им понравилась результативность колющих ударов…

Казань сопротивлялась до полудня. Все-таки уличные бои – это уличные бои. Сложная и непредсказуемая вещь. Но город был уже обречен…