— Видишь нас? — спрашивает он, и я понимаю, что он говорит про созвездие Нас: рядом с Орионом.

Я киваю, сдерживая желание разрыдаться.

— Да, я вижу Нас, Марк, вижу.

Самое поразительное здесь — тишина. Венеция в ночи. Ни машин, ни рева моторов. Может, это самый тихий город в мире? Лишь приглушенные всплески воды на средневековом мраморе и нежные напевы гондольера. И среди этого — тишина. Пустота, прекрасное безмолвие, будто город на грани вымирания.

Гондола везет нас к окраине Венеции. Я привстаю и вижу выход в более широкую лагуну. Возможно, блистающие огни Мурано, затем низкие очертания темного и мрачного кладбищенского острова: острова мертвых.

— Почти приплыли, — по-английски говорит гондольер.

Ему даже не стоило упоминать это, я и сама знаю, что мы приближаемся. Внезапно нас окружают другие лодки, гондолы, водные такси, очень много такси. На причале лагуны стоят на якоре вапоретто. Из лодок и гондол выходят люди в элегантных нарядах, изысканных, как у нас с Марком, костюмах в стиле ампир. Женщины в платьях из тонкого муслина и газа, из восхитительного атласного шелка; корсажи, шемизетки, бальные платья — все в стиле ампир и Директории. Мужчины в подогнанных по фигуре фраках, белых рубашках с воротником-стойкой, шелковыми шейными платками с застежкой.

Хоть мне и сложно в этом признаться, здесь мое место.

Я поворачиваюсь и смотрю наверх.

— Все будет здесь? — спрашиваю я. — В этом здании?

Скромное квадратное палаццо, очевидно очень старое. Здание одиноко стоит в самом конце канала. Обращенное фасадом к лагуне, оно выглядит отгороженным от остальной Венеции и незащищенным, как ребенок, отправленный в угол класса.

— Это Казино-дельи-Спирита, — говорит Марк. — Его история вполне соответствует духу барокко: призраки и художники, поэты и оргии. — Любимый поднимает мою руку и выводит меня из гондолы. — Прошу, Икс, не переживай. Четвертая мистерия самая приятная.

Конечно же, я переживаю. Но в то же время приятно взволнована. Я вижу несколько знакомых девушек в белом — они выходят поприветствовать нас и подать бокалы вина, пока мы стоим снаружи.

Наша гондола удаляется, как и все остальные лодки. Одна прислужница делает шаг вперед и садится передо мной на корточки. Затем довольно бесцеремонно поднимает полупрозрачное муслиновое платье, открывая мою наготу всему свету — всем окружающим меня людям.

Меня предупредили не надевать трусики. Теперь всем видно, что я повиновалась этому жесткому правилу. Прищурившись, девушка смотрит на мою татуировку, прямо над подвязкой, а затем опускает платье и приседает в реверансе.

И все это происходит на тротуаре канала Венеции, на глазах десятков людей, десятков богатых и элегантных людей. Я узнаю некоторых из них: знаменитости, политики. Я стараюсь подавить стыд и смущение. Пью вино и разговариваю с Марком, пока девушка делает свое дело. Люди вокруг меня тоже пьют, разговаривают, кивают. Затем одна из прислужниц ведет нас в Казино-дельи-Спирита.

Внутри дом кажется больше, чем снаружи. На нижнем этаже темно и величественно. Атмосфера слегка зловещая. Здесь будто в гробнице. В воздухе царит сырость лагуны. Теперь нас приглашают наверх. Следующий этаж — piano nobile, «главный этаж», — более яркий и впечатляющий. Белокаменные готические арки и белые мраморные колонны подпирают высокий потолок с изящной лепниной. Комната очень просторная, с выходом в бальный зал. Стены украшены фресками довольно эротичного содержания, в румяно-розовых и белых тонах, с изображением обнаженных девушек и херувимов. Возможно, это Тьеполо.

Прислужницы подают огромные металлические чаши.

— Это кикеон, — говорит Марк. — Выпей полную чашу.

Кикеон? Конечно же, я о нем слышала. Дурманящий напиток Элевсинских мистерий. Великолепный, но тайный наркотик.