— Да. Его отправили в госпиталь Маттевен Стейт для душевнобольных преступников.
— Может, он винит вас за то, что его изолировали. Я проверю. Надо убедиться, что он не сбежал или не был выпущен. Позвоните мне утром.
— Спасибо, — сказал Джад с благодарностью.
— Это моя работа. Но если вы замешаны в убийствах, я помогу Мак-Гриви разделаться с вами.
Анжели повернулся. Снова остановился.
— Не стоит упоминать при Мак-Гриви, что я проверяю для вас Зифрена.
— Не стану.
Оба улыбнулись. Анжели ушел. Джад снова остался один.
Если утром ситуация была неясной, то сейчас она казалась еще более неопределенной. Джад знал, что уже был бы арестован за убийство, если бы не характер Мак-Гриви. Мак-Гриви жаждал мести и жаждал ее так сильно, что хотел быть уверенным в малейших доказательствах деталей преступления. Мог ли наезд быть случайным? Улица была заснежена, и лимузин могло занести прямо на него. Но почему были выключены фары? И откуда так внезапно появился этот автомобиль?
Он был убежден, что это был ход убийцы и что он нанесет новый удар. С этой мыслью он заснул.
Рано утром на следующий день навестить Джада в больницу приехали Питер и Нора Хедли. В утренних новостях они услышали о несчастном случае.
Питер был одного с Джадом возраста, ниже ростом и очень тощим. Оба они приехали из одного городка в Небраске и вместе закончили медицинское училище.
Нора была англичанкой. Блондинка, пухленькая, с большой грудью, чуть великоватой для ее пяти футов трех дюймов. Она была живой, располагающей к доверию, — после пятиминутного разговора незнакомым людям казалось, что они знали ее всегда.
— Ты паршиво выглядишь, — сказал Питер, критически разглядывая Джада.
— Это мне нравится, доктор. Твоя манера поведения у постели больного.
Головная боль у Джада почти прошла, а боль в теле убавилась, стала тупой и приглушенной.
Нора подала ему букет гвоздик.
— Мы принесли тебе цветы, милый, — сказала она. — Милый, бедняжка.
Она наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Как это случилось? — спросил Питер.