- Мари, вернись со мной!
Вдруг все стало просто. Стоял ли выбор? Стоял ли он хоть минуту с того дня, как в ресторане семьи де Савинье она увидела его, склонившимся в настоящем рыцарском поклоне? Ведь она же сама сказала Маглору Форжерону, что пожалеет о том, что потеряла его в ту же минуту, как окажется на восемь веков вперед.
Мари подняла глаза и внимательно всмотрелась в его черты, будто замершие в ожидании ее ответа. И пересохшими губами прошептала:
- Видимо, придется. Кто-то же должен научить трезмонцев ставить эту чертову елку на Рождество. Посмотри… У тебя все шары с одного края. А справа пустота.
Он слышал ее – и не верил. Смотрел в ее глаза – и не верил. А потом сгреб ее в охапку и выдохнул:
- Правда?
- Правда. Так что можешь порадоваться за трезмонцев.
- Я рад, Мари. Очень рад. Я сделаю все, чтобы однажды ты простила меня.
- Вот как? – хмыкнула она. – Так, оказывается, тебя все-таки есть, за что прощать. Ну, ты и врун, Мишель...
Часы пробили полдень, перебивая ее. Мари тихонько хихикнула. И поцеловала короля Трезмонского.
И в этот самый момент с морозным ветром, распахнувшим балкон, в квартиру ворвался с развевающимися полами черного плаща Великий магистр Маглор Форжерон. И, воздевая руки к небу, воскликнул:
- Mentulam Caco! Вы с ума сошли! И решили свести с ума меня!
- Чем вы опять недовольны, Великий магистр? – спросил его Мишель, недовольный тем, что их с королевой уединение было нарушено.
А Великий магистр ткнул указательным пальцем ему едва ли не в нос.
- За каким чертом ты, дорогой племянник, все еще не ищешь Санграль?! Решил окончательно потерять ее?
Палец переместился на нос королевы Марии.
- При чем здесь Санграль? Мы вернемся с Мари домой, а Петрунель пусть ищет свой камень сам, если тот ему так нужен, - ответил Мишель.
- Вы же вернете нас домой, дядюшка Маг? – поморгав, спросила Мари.
- Нет! Не верну! – почти в отчаянии воскликнул Великий магистр Маглор Форжерон. – Треклятый Петрунель! Я никак не могу обойти его заклинание. Мари! Ты здесь в ловушке! Мне тебя не вытащить!
- Но это значит, что…