Паулюс послушно отвел ладони от ушей ребенка и прикрыл ему глаза.
Лиз наклонилась еще ниже, чтобы доставать до его губ. Провела языком по ним. И только обхватила его шею, чтобы углубить поцелуй, как раздался очередной вопль малолетнего полудурка.
Монах в отчаянии помянул всех святых и тоже вскочил на ноги.
- Идем! – решительно произнес он, сорвал быстрый поцелуй с губ Лиз и уверенными шагами пошел из комнаты, продолжая покачивать ребенка и втайне надеясь, что он, наконец, устанет и заснет.
- Проходи, король, проходи, нынче у нас прекрасное вино – вино, испив которого, никогда не забудешь вкуса. Имя у вина чудесное. Волшебное. Мы с Белинусом зовем его Любовью. Проходи, король, проходи.
Голос болтал без умолку. Голос старца, сидевшего в углу комнаты с низким потолком, и выбивающего что-то на камне.
- Садись, король. Сейчас придет твой отец. И тогда потолкуем хорошенько.
Король приглядывался к говорившему.
- Отец? Почему отец?
И повинуясь силе, которой было подвластно многое, стал ждать…
- А кого хотел бы ты видеть? – отозвался старец и убрал в сторону свой молот.
- Что это будет? – спросил, подходя, король.
- Ему темно. Он просил сделать лампу. Темно ему, король. Засветишь, когда будет готово?
- Post tenebras lux. Кто выбрал меня?
- Тебя выбрало время. Оно, всемогущее.
Старец посмотрел на короля, и в чертах его отразилось вдруг что-то смутно знакомое.
- Мой сын повелевал двенадцатью рыцарями. И стал королем. Только я совсем позабыл его имя. Ты не помнишь?
- Ты говоришь загадками, старик, - нахмурившись, сказал король. Он не доверял образам, играющим с ним.
Тот коротко хохотнул и показал ему серый гладкий камень, над которым работал. Камень был нетронут. Большой, овальный и гладкий, он тихонько мерцал в руках старца.