Я выходила из кухни с высоко поднятой головой, но как только скрылась из их поля зрения, как угорелая кинулась в ванную. Захлопнула за собой дверь.
Уже во второй раз за сегодняшний день я опустилась на колени перед унитазом и изрыгнула из себя резкие болезненные фонтаны. Потом сполоснула рот и уставилась на свое отражение, опираясь о край раковины. Глаза мои чернели от ярости.
Не со мной, подумала я. Ведь я уже натерпелась достаточно, и самого разного. Самого разного. Пожалуйста, не со мной.
Незнакомец
Расположить к себе других людей – пустяковое дело. Я сижу, согнувшись в три погибели. Так человек делается еще меньше. Не столь устрашающим. Подчеркивается его физическая усталость. Я потираю глаза, как будто они слипаются против моей воли, несколько раз моргаю, потом поднимаю взгляд и бесстрашно улыбаюсь.
Действовать. Избавиться от Барбары Петри, а там видно будет, что дальше.
– Что здесь происходит? – спросила она, понизив голос.
– Моей жене нездоровится, – ответил я неопределенно. – Я думаю, она сегодня пережила большое эмоциональное напряжение. Все, что ей нужно, это немного покоя.
Петри наморщила лоб.
– Похоже, вы не слишком удивлены поведением вашей жены.
– Увы, вы правы, – согласился я с тихим вздохом. – Меня это нисколько не удивляет.
– С ней уже такое случалось?
Я кивнул и уверенно соврал:
– Да. И не раз, к сожалению. Но вы не беспокойтесь. Я знаю, что делать.
Выражение лица у Барбары Петри непроницаемое.
– Я бы не хотела, чтобы вы брали на себя слишком много. Вам и самому нужен покой.
– Со мной все в порядке, – сказал я. – Я только об одном хочу вас попросить: обещайте никому ничего не рассказывать. Мне было бы очень неприятно, и Заре – как только она придет в себя – тем более.
В течение секунды Барбара Петри выдерживала мой умоляющий взгляд, но потом смягчилась.
Вот оно, сострадание. Хорошо.
– Само собой, разумеется, – ответила она и одарила меня легкой улыбкой. – Разумеется.