— Фунчоза, я иду! Держись! — кричала Тесса.

— Тварь! Вечно ты все портишь! Я тут подохнуть настраиваюсь! — ответил я, перекрикивая звучание оркестра в ухе.

Мимо меня пролетела мышцастая рука зараженного, из которой хлестала кровь — Вьетнам превратилась в заядлого мясника, несмотря на сломанную руку, а Рафаэлка у нее подмастерьем служил. Оба они размахивали ножами в воздухе, как балерины в пируэте. Вот Вьетнам врезала чудовищу ножом прям в лицо и снесла пол челюсти, тот заорал, а сзади подоспел Рафаэлка и одним быстрым движением резанул по глотке аж до позвоночника. Уродец тут же захрипел и повалился на пол. Но его дружки не уступали в кровожадности и свирепели с каждым убитым собратом.

Вдруг один из них схватил Вьетнам за шиворот и подбросил вверх с такой силой, что она ударилась о потолок затылком шлема. Она закричала, монстр швырнул ее на пол. У меня от увиденного аж дыхание сперло, представляю, что испытала Вьетнам.

— Ах ты, гнилья кусок!

Я бросился на помощь. На Рафаэлку уже насели с двух сторон, один урод сидел у него на пояснице и пытался оттянуть голову, чтобы добраться до шеи, второй насел сбоку и пытался прокусить бедро — кевларовые вставки костюма спасали от смертельного укуса. Еще двое склонились над Вьетнамом, которая размахивала ножом из стороны в сторону, но уже не так энергично — она ловила воздух ртом после удара под дых.

Я нырнул в самую гущу и начал неуклюже махать ножом. Особо и целиться не пришлось, трупы окружали со всех сторон, мы теснились друг к другу как в утреннем автобусе времен Хроник. Я вообще не особо любил ножи, но вокруг хлестали брызги крови, летали части тел и чудовища орали, а значит, махач я устраиваю, что надо.

— Это конец! Нам надо поцеловаться в последний раз! — кричал я, стоя над Вьетнамом и полосуя ножом из стороны в сторону, как священник кадилом.

Она делала рваные вдохи, из глаз лились слезы, и она прошептала последние слова в этой жизни:

— Ты… при…придурок!

Вдруг один из самых мозговитых уродцев выбил нож из моей руки, а потом и вовсе повалил меня на пол. Я стал бить ему в челюсть, но они были настолько мощные, что могли прокусывать металл. А потому я просто вцепился в плечи чудовища, пытаясь избежать острых клыков, нависших в сантиметре от моего лица. Черт возьми, как же у него воняет изо рта! Склизкая кровавая слюна обрызгала весь костюм, меня скрутил рвотный рефлекс, хватка ослабла и чудище вонзило клыки мне в плечо.

Я заорал, почувствовав, как трещит ключица под кевларовыми подкладками, сжатыми с силой стальных челюстей.

Вьетнам попыталась помочь, встала на колено, но ее тут же свалили еще двое кровопийц, словно играли с нами как кошки с мышками. Из рук Вьетнам выпал балисонг и подкатился к моей руке, я тут же схватил нож-бабочку, расправил крылья и вонзил уродцу в глаз, тот завопил и ослабил хватку. Я резанул по лицу гавнюка и полностью срезал нос, отчего голова его стала походить на скальпированный череп.

Но это его лишь еще больше взбесило. И когда он впился в меня одним глазом с голубым огоньком, горевшем откуда-то из больного мозга, я понял, что мне кранты.

— Я люблю тебя, Хай Лин! — заорал я вовсю глотку.

Зараженный прыгнул на меня и прижал к полу, его двое собратьев насели на бедра и я почувствовал себя Иисусом, которого решил распять новый вид иудеев.

Вот и все! Прощай, белый свет! Ты был такой козлиной!

Вдруг зараженный на мне лихорадочно задергался, завалил голову набок, глаз закатился. В наушниках у меня зашипели помехи, а потом зараженный обмяк и повалился прямо на меня. Я почувствовал, как ушло давление с бедер, столкнул с себя мертвецов и быстро отполз подальше к стене.

И тут я увидел, как двое в зимней экипировке Падальщиков приближались с другого конца коридора и обстреливали кучу зараженных. Странные пули вонзались в синие тела и вспыхивали, как огоньки, после чего зараженные неестественно дергались всем телом и падали навзничь. Я вытащил пулю из затылка моего почти убийцы и понял, что это некий электропатрон, атакующий разрядом.

Боевые товарищи быстро разделались с особями в коридоре, и я удивился: их пули были гораздо эффективнее наших. Они вдвоем уделали двенадцать мертвяков всего за полминуты. Когда вечеринка закончилась, я наконец смог встать и отдышаться.