— Пожалуйста, только не обвали потолок на нас! Я обещаю, больше не буду тебя пить! Перейду на кипяток!

Оглушительный взрыв окатил теплой волной, которая принесла с собой запах тухляка с тел поджаренных кровопийц. Но помимо подбродивших остатков мясца и внутренностей, я отчетливо чувствовал запах свежей крови, витавший в коридорах базы. Раз узнав, как пахнет свежий труп, из которого течет еще теплая кровь, никогда не забудешь этот запах. И сейчас он заполонил каждый сантиметр моих легких, осел на стенках гортани и пропитал волоски в носу — Желява превратилась в огромную братскую могилу расчлененных тел.

Я не успел прийти в себя, как почувствовал отдачу винтовки, колотившей в плечо рядом сидящего Рафа. Граната мало чем нам помогла, эти уроды ломились из коридора, как будто там был шкаф в кровавую Нарнию!

Я присоединился к моим верным сержантам и мы втроем продолжали дробить черепа и коленки ублюдков, решивших, что могут полакомиться элитными сортами Падальщиков.

— Хрен вам! — крикнул я, обуянный приливом отваги.

И тут винтовку заклинило.

В самый неподходящий момент, тварь! Я еще не выбрал музыку!

Я тут же присел на колено и стал судорожно стучать по наручному планшету.

— Какого черт ты творишь, Фунчоза? — заорала Вьетнам, продолжая отстреливаться от чудовищ.

— Я еще не выбрал музыку для моей кончины! — ответил я, прокручивая список песен во встроенном плеере.

— Твою мать, не до музыки сейчас!

— А по-моему момент самый подходящий! Во! Мелодия прощания Элизабет Суонн и Уилла Тернера[5]! Трагическая история любви завершилась десятилетним ожиданием потрахушек. Давай! Иди сюда! Мы должны поцеловаться!

— Пошел нахрен, Фунчоза! Я не намерена сдаваться!

И тут затвор в ее винтовке тоже заглох. Она закатила глаза, сняла с плеча автомат и отбросила в сторону, а потом достала нож из чехла и встала в боевую позу.

О боже, как я люблю эту женщину!

Первый урод прыгнул справа, Вьетнам присела на колено и резанула ножом по его брюшине, чудовище заорало, из разреза посыпались черные кишки. Раф добил урода выстрелом в затылок.

А потом посмотрел на меня и произнес:

— Последний.

Отлично! Патронов больше нет. А в ушах продолжала играть музыка, режущая ножом по сердцу воем скрипок.

И вдруг в ухе раздался голос, испортивший весь трагизм разворачивающейся в этом коридоре сцены: