Дантон отставил свой напиток в сторону.

— У нас были… разногласия.

— Разногласия? — недоверчиво спросила Пальма.

— Спор… большой спор. — Он поднял руку и потер напряженные мышцы на шее.

— Что у вас может быть… — Пальма запнулась, внезапно поняв, в чем проблема. — Джотэм.

— Да. Я не… не очень хорошо отреагировал, когда она мне сказала, тетя Пальма. — Он посмотрел на нее опустошенными глазами. — Совсем не хорошо. Она попросила меня уйти из дома. С тех пор мы не разговаривали.

— О, Дантон… — Пальма поднялась и села рядом с ним, взяв его за руку. — Ты знаешь, что она все еще любит тебя.

— Я не уверен в этом.

— А я уверена. Ты ее ребенок. Она твоя мать. Она всегда будет любить тебя, но, Дантон… ты должен понять, что она не только это. Она также женщина. Удивительная женщина, у которой была удивительная жизнь. Она прожила свою жизнь на своих условиях. Я знаю, что вы, дети, можете так не думать, но это правда. Она точно знала, с чем ей придется столкнуться, когда согласилась стать женой Стефана. Мы все знали, поэтому и пытались отговорить ее, в том числе и я. — Пальма кивнула на недоверчивый взгляд Дантона.

— Она стояла на своем, Дантон, говорила нам всем, что Стефан более чем достоин этого. Что любовь, настоящая любовь, это дар, и она не отвернется от него только потому, что это будет трудно. То же самое она чувствует и к Джотэму. Предки подарили ей вторую любовь. Ты действительно понимаешь, какая это редкая вещь?

— Я был таким эгоистом, тетя Пальма, думал только о том, как это повлияет на меня и мою жизнь, тогда как должен был радоваться за нее. Что же мне делать?

— Ты действительно сожалеешь, Дантон? Ты действительно сможешь принять то, что Джотэм теперь важная часть жизни твоей матери?

Дантон глубоко вздохнул.

— Да, со всем этим, потому что ты права. Моя мать — удивительная женщина, и она заслуживает любви.

— Тогда скажи ей это, Дантон, и я гарантирую, что она простит тебя, потому что она тоже тебя любит.