Ушел незамеченный. Теплый по-летнему, майский день, уже сменился еще ощутимой вечерней прохладой. Пахло свежестью, как после дождя. И сиренью.
Мимо больницы, вниз к мосту, привычной за многие годы, дорогой. Зачем ходил? Время зря тратил. Надеялся на что-то. Ну, будем честными, надеялся на девушку. Почему? Что были шансы? Не читал что-ли?
«… Марков-ботан», — всплыла характеристика, прочитанная в Светкином дневнике.
На что ты надеялся, Женя? Дурак! Сжал рукой бицепс, напряг. Мда, Шварценеггер просто… Раздражение хлестнуло по нервам. Почти бегом вылетел на мосток. Подкрашенная алой краской заката, рябь воды, равнодушно плескала в берег.
Света, Света. До того момента, как он прочел строки, написанные красивым почерком в ее дневнике, он полагал, что шансы еще есть. Наивный дурак.
Она казалась такой, своей, даже доброй, что-ли. Живут они в одном подъезде, в детстве бывало, вместе бегали. Тогда все проще было. Потом она стала красивой девушкой, а он… да. Стал…
…Туфли с высоким каблуком стояли рядом, на колготках змеилась затяжка. Завитые локоны, тряслись в такт рыданиям. Фигура, в смелом открытом платье, сгорбилась.
И вот и она, Света. Он видел, она танцевала с Колей своим, из 9 «а», а теперь вот бежит грязноватый ручеек по щеке. «Косметике, хана» подумалось мимоходом. Что она делает здесь, в самый разгар веселья? Поссорились?
— Свет, все нормально? — вдруг вырвался совершенно идиотский вопрос, когда приблизился.
Хотел просто пройти, черт. Конечно, человеку, когда нормально, плакать же хочется. Вот, я дятел.
— Нормально, — буркнула та, не оборачиваясь.
— Может тебя до дому проводить? — осмелился он, удивляясь себе.
— Да пошел ты, — вдруг резко бросила девушка, по-прежнему стоя спиной. Он отшатнулся, не ожидая столь резких слов.
— Извини, — выдавил он.
— Что, извини?! — вдруг обернулась Света. — Что ты тут ходишь?! Что тебе надо?!
По щекам от уголков век, протянулись две черные дорожки. Красноватые глаза казалось, метали молнии, волосы разлетелись под порывом ветра, верхняя губа приподнялась в оскале, даже пальцы скрючились, как когти. Невольно, сделав шаг назад, выставил руки вперед, в примиряющем жесте. Но ни одного слова вставить не удавалось. Девушка видимо вошла в раж.
— Проводник долбаный! — накал все повышался, ее голос дрожал от ярости. — Вали отсюда!
Молчание видно распаляло еще больше слов.
— Урод! А все туда же! До дому проводить! — передразнила она. — На хрен ты, кому-то нужен!
Она в запале наступала на него, умудряясь нависать, будучи меньше ростом. И в конце концов, наткнулась грудью на руки, рефлекторно выставленные вперед.