— Скоро. Мой редактор хочет, чтобы я написал о том, что здесь происходит, поскольку я сам местный. Но как только тело опознают, и я смогу закончить статью, я отсюда уеду. — Ему надо было поговорить кое с кем, наедине. Пока была вероятность существования культа, с которым, возможно, был связан его отец, он будет продолжать расследование. Но так как из-за этого приходилось оставлять Клер, то все свои надежды он возлагал на Кэма. — Уверена, что с тобой все будет в порядке?

— Конечно.

Он внимательно посмотрел на сооруженную ею металлическую раму. — Это изображение Статуи Свободы.

— Нет. Изображение возможностей.

Она окинула взглядом конструкцию, ощущая успокоение. — Я хочу показать, что иногда не следует стремиться к недостижимому, а посмотреть вокруг себя.

— Похоже, ты рассчитываешь на долгое путешествие. Опустив подбородок на колени, она рассматривала оранжевые ноготки в саду напротив. Громко и монотонно лаяла собака. Единственный звук, нарушавший полдневный покой, напоенный ароматами.

— В конце концов, путешествие из Нью-Йорка сюда не такое уж и долгое.

— А как насчет поездки отсюда туда? Она передернула плечами. — Пока подожди искать новых жильцов.

Секунду он помолчал. — Кэм с ума сходит по тебе.

— Вот как? — Она оглянулась через плечо.

— Я бы никогда и представить себе не мог вас обоих вместе. Но… короче, я хочу сказать, что, по-моему, это здорово.

Она откинулась на локтях, наблюдая за пушистыми облаками, плывущими по небу. — По-моему, тоже.

Кэм вышагивал взад и вперед по выкрашенному в бледно-зеленый цвет коридору перед помещением, где производилось вскрытие. Ему хотелось войти туда. Нет, поправил он сам себя, ему вовсе не хотелось входить туда. Но он считал, что должен это сделать. Доктор Лумис вежливо, но твердо потребовал, чтобы он подождал снаружи. И не мешал.

Ожидание было самым невыносимым. В особенности, оттого, что в глубине души он был уверен, что ему придется звонить в Хэррисберг Джеймисонам еще до конца этого дня.

Ему ужасно хотелось закурить, на что он и решился, несмотря на таблички, призывающие этого не делать. Он не совсем понимал, как это может помешать местным обитателям.

В моргах было тихо, даже по-деловому спокойно. «Это был именно бизнес, — подумал он. — Бизнес, связанный с жизнью, продолжаемый бизнесом, связанным со смертью».

Почему-то морги не вызывали у него такого беспокойства, как кладбища.

Так или иначе, люди здесь еще оставались людьми. Он не сказал бы, что ему очень уж нравились местные запахи, эти ароматы хвойного дезодоранта и густых антисептиков, не до конца забивавшие некие более неприятные запахи. Но все это воспринималось им как работа. Кто-то умер, и ему надо было выяснить причину смерти.

Из вертящейся двери вышел Лумис, вытирая покрасневшие руки. На нем был медицинский халат с именной табличкой и хирургическая маска, свисавшая на тесемках с ушей. Недоставало только стетоскопа, подумал Кэм. Но выслушивание сердца не входило в обязанности Лумиса.

— Шериф, — Доктор Лумис аккуратно засунул бумажное полотенце в мусорную корзину. Он лишь с мягким неодобрением посмотрел на сигарету Кэма, но этого" было достаточно, чтобы тот затушил ее в пластиковой чашке с остатками кофе.