– Ну теперь-то ты мне веришь? – спросил Рен и потянулся к моей тарелке с беконом.

Я схватила его за запястье, чтобы он не таскал мой бекон.

– Может, и верю, но это не значит, что можно воровать мою еду.

На полных губах Рена заиграла улыбка. Наши взгляды встретились, и бабочки снова затрепетали у меня в животе. Я прекрасно понимала, как просто утонуть в глубине этих прекрасных зеленых глаз, поддаться его природному обаянию. На щеках Рена проступили ямочки, и у меня захватило дух от волнения.

Я отпустила его руку, поддела на вилку кусок бекона и засунула в рот. Не привыкла я к таким вот типам, от которых все девчонки млеют.

Рен откинулся на спинку диванчика, глаза его, казалось, мерцали, пока он наблюдал за мной.

– Как доешь, я тебе кое-что покажу. Ты должна это видеть.

Мысли мои, видимо, окончательно спутались, потому что я с чего-то вдруг решила, будто Рен намерен снова показать мне свои кубики на прессе, а мне этого совершенно не хотелось. Нет уж. Не надо.

Я засунула в рот еще один кусок бекона.

Был почти час ночи, и веселье в городе только начиналось. Повсюду кишел народ, несмотря на то, что мы были даже не во Французском квартале, а неподалеку от делового района. Мне чертовски надоело обходить разинь, которые то и дело застывали прямо посреди тротуара.

То, что мне непременно надо было увидеть, находилось в районе складов. Шагая рядом с Реном, я не могла не заметить, что на него то и дело глазеют, причем как женщины всех возрастов, так и мужчины. На его ангельском лице играла дьявольская усмешка. Я уже начинала ее ненавидеть, потому что… потому что потому.

Дома в этом районе были гораздо выше, причем современные здания прекрасно сочетались с историческими. Клубы и бары выглядели иначе, чем во Французском квартале: похоже, коренным жителям Нового Орлеана здешняя атмосфера нравилась куда больше того дурдома, который творился на Бурбон-стрит.

– Так что ты пытаешься мне показать? – спросила я, поскольку уже подустала. – Здесь толчея и пробки, как днем.

Рен хмыкнул.

– Это ты еще Денвер не видела.

Я открыла было рот, чтобы ответить, но тут Рен вдруг схватил меня за руку и притянул к себе. Я уперлась, но он оказался сильнее. Секунду назад мы шли рядом, и вот мы уже у кирпичной стены отеля, моя спина прижата к кирпичам всем его телом. Рен обхватил меня сзади за талию, как тогда в спальне.

Во мне бушевали противоречивые чувства. Мышцы у Рена были каменные, и от него пахло свежестью, как в виргинском лесу.

– Если ты меня сейчас же не отпустишь, клянусь, я тебя…

– Ты такая грозная. – Рен наклонил голову, так что теперь его щека почти касалась моей, и указал на подъехавший к нам автомобиль. – Следи вон за той машиной.

Я посмотрела, куда показывал Рен, и сердце у меня заколотилось. У тротуара рядом с нами остановился «Линкольн Таун-кар» с тонированными стеклами. В следующую секунду из-под навеса вышел привратник и направился к задней двери машины.