— Случаем не в крепости?

— Там, в 333 стрелковом полку служил.

— Земляк значит. Я тоже из Бреста, на Каштановой жил. А лейтенанта Седова Владимира Николаевича случаем не знаете, он в вашем полку служил?

— Как не знать?! Мы вместе с ним и в крепости сражались и по Белоруссии шли, да и потом всегда вместе были. Он нашим командиром до недавнего времени был.

— Вот это да! Я с вашим командиром дружен был. А где он сейчас?

— Ранили его, еще зимой. На Большую землю отправили лечиться.

— Жалко. Вы случаем, когда в Бресте служили, в лесном лагере не были?

— Под городом у реки? Был. Вспомнил! Вы за пару дней до войны в лагерь на машине приезжали, нам бронники и маскхалаты привозили. С вами еще пожилой мужчина и водитель были. Мужчину, по-моему, Самуилом Карловичем звали. Хороший человек. Я к нему по поручению Владимира Николаевича домой за заказом несколько раз ходил.

— Абрамовичем он был. Абрамовичем! В начале июля прошлого года его и еще около 4-х тысяч мужчин-евреев жителей Бреста в возрасте от 16 до 60 лет каратели из 307 полицейского батальона и 162 пехотной дивизии вермахта на стадионе расстреляли.

— Дела... Самуила Абрамовича жаль. Первостепенный мастер был. Вы то, как выжили?

— Мы с ребятами утром 22 июня успели из Бреста в леса уйти. Потом вокруг города в лесах и Беловежской пуще партизанили. Месяц назад с вами соединились.

— Так товарищи. — Прервал разговор комбат.— Давайте вернемся к делу. Чтобы нам время не терять мы тебе Виктор оставим земляка, а сами пойдем в 1 роту. Часа полтора вам на то чтобы изучить тут, что к чему хватит?

— Конечно.

— Тогда так и договоримся, через полтора часа встречаемся на КП батальона.

После ухода комбата служебные вопросы были решены очень быстро. Да и много ли времени надо, чтобы пройти по всей линии обороны роты и посмотреть через оптику на позиции врага. Сержант передал лейтенанту схему размещения выявленных огневых точек противника и показал ориентиры. После чего они по ходу сообщения пошли на КП батальона.

— Слушай Вить, а как у вас так получилось зимой в землю закопаться?

— Нас сюда месяц назад из под Сморгони перевели. Мы тут Логойскую бригаду меняли. Потери у них уж были очень большие — гитлеровцы их от дороги Лепель — Докшицы из-за этого только и смогли отжать. На этом рубеже они врага смогли удержать. Так уходя "логойцы" нам тут "ледяные" окопы и укрытия оставили. Только сменились, а тут все таять стало — ну мы сообща прикинули, как обороняться. Стали потихоньку в землю врываться. Гитлеровцы нам в этом очень помогли. У них тут до недавнего времени неподалеку две батарее 105 мм гаубиц leFH 18 было. Вот они по нам и упражнялись с утра до вечера. Воронок по всему лесу накопали. Хоть и говорят, что снаряд в одну и ту же воронку не попадает, да неправда это. Попадает, особенно если он из другого орудия выпущен. Ну, мы решили те воронки расширить, углубить и деревом обшить.

Петька, командир разведроты, предложил в тылу батальона из поваленных стволов изготавливать каркасы для ДЗОТов, а потом их уже на месте собирать. Попробовали — получилось. За ночь один ДЗОТ полностью ставили, да еще и землей со снегом для маскировки засыпать удавалось. Позже землю с ходов сообщения на них же стали носить и подсыпать. Хоть и вкалывать пришлось со всем напряжением, да только итог получился хороший. Гитлеровцы сразу и не поняли что к чему. Их 105 мм гаубица наш ДЗОТ с крышей в три наката и земляной насыпкой даже при прямом попадании разбить не может. А нам того и надо.

— Понятно. Слушай. Ты же в пехоте служил, а почему у тебя, комбата и еще пары ребят, что я у тебя в роте видел петлицы НКВДэшные, а у остальных пехотные или вообще их нет? — Мы после прорыва из крепости все были в войска НКВД переведены. Бригада уже здесь из нашего батальона была сформирована. Командный состав для новой бригады из батальонных был взят. Потому и носит старые петлички.

— А Владимир Николаевич тоже в НКВД вместе с вами служить попал?