Время замерло, и, наполнив грудь еще одним вдохом, я обмякаю в руках Мидаса, позабыв о клинке. Открываю рот и поднимаю руки, взывая к золоту, которое создала я.

И оно откликается.

Чувствуя огонь в глазах и яростный трепет крыльев в груди, я учиняю золотую расправу.

Пол плавится, стены кровоточат: каждый кубок, ткань, инструмент, стул становятся вязкими и податливыми, расплавленными чистой яростью, которая бушует в моих венах.

Стражники Хайбелла кричат, когда внезапно их доспехи растворяются, и одним взмахом запястья я заставляю их проглотить расплавленный металл. Он выливается им в рот, заглушая крики. Убегающие стражники увязают в полу, который удерживает их, не желая отпускать.

Даже позолоченный клинок, приставленный к моему горлу, тает в одночасье, и Мидас, вскрикнув от удивления, отшатывается.

Я поворачиваюсь, еще раз взмахнув запястьем, и золото за спиной Мидаса начинает отслаиваться от стен, как густая краска. Липкие завитки вмиг вытягиваются и хватают его, оторвав от меня. Тело Мидаса прилипает к медленно закипающей стене, а портьеры стекают позолоченными каплями и обвиваются вокруг его тела, пригвождая к месту.

– Аурен! – кричит он, но я не слышу его голоса. Создание в груди выступает в полную силу и не отвечает ему.

Я оборачиваюсь на топот облаченных в доспехи мужчин. С коварной улыбкой безжалостно обращаю их, потому что ко мне никогда не проявляли милосердия.

Я поочередно пользуюсь всем, что попадается под руку, и золото льется, направляемое моим приказом.

С люстры сочатся острые иглы позолоченного дождя и насквозь пронзают одного стражника. Канделябры на стене тают, как свечной воск, и капают на голову другого. Еще троих поглощает земля, и они замирают кричащими статуями, наполовину замурованные полом.

Я вижу юбки убегающей королевы Кайлы, брошенную позолоченную корону, ожерелье и шаль. Создание во мне от раздражения напрягается, но я поворачиваюсь к остальным солдатам Хайбелла и Рэнхолда и с удовольствием их убиваю.

В венах стучит кровь, задавая требовательный ритм моему бешено колотящемуся сердцу.

Потому что этого мало. Этого выплеска мести, этой высвобожденной силы мало.

В ушах стоит оглушительный разъяренный визг, с каждым взмахом крыла я будто взлетаю все выше и выше. Моя моральная сила порхает на ветру бушующей ярости.

Я убиваю всех стражников в зале, не останавливаюсь, пока их крики и убегающие тела не оказываются в липкой хватке моего золота, которое сокрушает их и поглощает.

Бальный зал превратилась самое настоящее море багрово-золотых волн, готовых затопить весь мир.

– А-Аурен…

Мы со зверем поворачиваемся и сверкающими глазами смотрим на Мидаса, прижатого к стене. Его тело наполовину пристало к ней, и мои губы растягиваются в злобной улыбке, которая вовсе мне не присуща.

Когда он приставил к моему горлу клинок, я поняла, что хочу не просто убежать от него. Я хочу его уничтожить.