– Я только хотела что-нибудь съесть, – шептала Лариса. По лицу катились крупные, будто искусственные слезы.

Зоя гладила Ларису по голове. Никита молча изучал монитор. В дверях стоял хмурый Гурин. Пахло валерьянкой и цветами.

– За Борисом пошла, – прошептал мне в ухо Морис, – пирожки понесла. Но гнусный тип ее отверг.

Он едва слышно хихикнул:

– Не проголодался еще.

Действительно, сквозь рыдания выяснилось, что Лариса решила сделать паузу, потому что увидела, как на кухню прошел Борис. На субботу у нее были заготовлены пирожки с капустой, которые ему очень нравились. Лариса поспешила следом.

Поход оказался неудачным. Пообщаться не удалось. Борис молча налил кофе и вернулся к компьютеру. Он погрузился в перевод и не отреагировал на жалобные призывы: «Боренька, съешь пирожок с капустой. Специально для тебя пекла». У всех нас бывает похожее состояние. Боишься оторваться от текста, отвлечься, иначе пропадает мысль и можно потерять смысл. Я понимаю Бориса.

На этот раз Лариса обошлась без истерики. Она потопталась у закрытых дверей кабинета и вернулась к компьютеру. Тут-то и выяснилось, что переводы, которые она оформила и подготовила к отправке заказчику, пропали.

Лариса не могла успокоиться очень долго. Она рыдала и причитала без остановки. Я сочувствовала Ларисе. Я хорошо понимаю, что значит потерять готовый, набранный и оформленный материал. В работе Лариса была очень аккуратной и собранной. Все документы, папки лежали на местах, тщательно регистрировались, поэтому пропажа переводов оказалась серьезным ударом.

Борис особенно активно утешал Ларису. Наверное, его переполняло чувство вины. Ведь из-за Бориса Лариса отвлеклась от компьютера. Он держал Ларису за руку и сострадательно кивал в такт рыданиям и всхлипываниям. Реакция Бориса частично примирило ее с происшедшим.

Мне казалось, в скорбном поведении Ларисы есть что-то фальшивое. Своим, особенным путем, но она добилась внимания Бориса. Даже не только его одного. Ларисе удалось оторвать от срочной работы всю «Ифину». Это была победа. Какое Ларисе дело до того, что теперь таким, как я, придется долго перестраиваться и заново вникать в смысл текста.

На самом деле все выглядело неприятно, но не так трагично. У каждого из нас сохранились копии переводов, которые мы делали. До утра понедельника оставалось достаточно времени, чтобы заново все собрать, оформить и подготовить. Конечно, неприятно переделывать готовую работу. Но, в конце концов, не так и сложно.

Ларисе явно нравилось выступать героиней дня. Еще совсем недавно, в годовщину, героиней была я. А теперь стала Лариса. Это ей льстило и означало, что она совсем не хуже. Лариса изо всех сил старалась показать, что раздавлена произошедшими событиями, и продлить момент своего триумфа. Она беспомощно смотрела на монитор и всхлипывала, вяло двигая мышкой.

– Я точно помню, – вдруг сказала Лариса громко и четко, прервав рыдания. Именно в тот момент всеобщее сочувствие подошло к концу, и мы начали расходиться по кабинетам. – Последний перевод я получила на флэшке Дивиновой.

– Больше никаких флэшек, – распорядился Гурин, внушительно посмотрев не меня. – Информацию и переводы сбрасываем только по электронной почте.

Шеф сделал вид, будто не понял намек Ларисы. А ведь она почти прямо заявила о том, что на моей флэшке был вирус. Разве что само слово не произнесла.

– Во, дает! – прокомментировал Морис.

Я не поняла, к кому относится замечание, и вопросительно посмотрела на него. Морис рассмеялся и сделал легкий жест в сторону Ларисы. Стоявшая рядом Зоя тоже рассмеялась. Смех Зои расслабил меня. Показал, что ситуацию можно воспринимать с юмором. Зоя – мой камертон. Показатель того, как надо относиться к ситуации. Серьезно или нет.

Зоя, маленькая хрупкая брюнетка, училась на два курса старше меня. Она была старостой курса и часто выступала на собраниях и конференциях. Я помнила Зою студенткой, а она меня нет. Именно в этом заключалась разница между нами.

Зоя пришла в «Ифину» на год раньше меня. Она предпочитала устные переводы. Шанс покрасоваться перед окружающими. Зоя обладала великолепным языковым чутьем и хорошей реакцией. Ее часто приглашали повторно. Она всегда работала на полставки и никогда не брала переводы домой.