— Проклятье, только этого нам не хватало! Сейчас… — Boган отошел на два шага и включил компьютер, стоявший на ближайшем столе. Пощелкав клавишами, он выпрямился и снял трубку внутреннего телефона. Что-то проговорив, довольно долго слушал ответ, потом повесил трубку.
— Нет, исключено. Сейчас мои ребята просмотрят видеозапись, сделанную в отсутствие сотрудников в лаборатории. Посмотрим, что там происходило. Думаю, однако, профессор, что все это звенья одной цепи — аномалии множатся. Как мне доложат, я вам перезвоню. — И Воган стремительно покинул зал.
Дени проводил его долгим взглядом, потом тускло посмотрел на серого от переживаний Прайса:
— Ну, пошли, Люк, показывай наши достижения… Господи, за что все эти наказания!
Макс закончил свой доклад, закрыл папку и слегка отодвинул ее.
Рассел, сидевший напротив него, закурил тонкую дамскую сигарету «Вог», выпустил кольцо дыма и попробовал подвести итог:
— Значит, прибор чужих, или «гобой», как они его назвали, безвозвратно испорчен… Плохо, конечно, но лучше уж так, чем не в наших руках. Теперь о Госте. Макс, как ты считаешь, можем ли мы рассчитывать на наших водолазов, чтобы как-нибудь пощупать эту тарелку на дне? Ведь глубина там не запредельная?
— Сто двадцать пять метров. Практически предел для глубоководников. Кроме этого, погружение на такие глубины и всплытие требует специального оборудования, которое невозможно будет держать на воде незаметно. Да и не подпустят туда никого, кроме членов штаба. На поверхности уже дежурит полицейский катер. Так что здесь нам ловить совершенно нечего. Если только…
— Ну-ну, продолжай, — подбодрил Энтони задумавшегося Макса.
— Если только не внедрить одного из наших церновцев в состав участников обследования Гостя…
— А есть такая возможность, Макс?
— Теоретически — да. А получится ли практически, гарантировать трудно.
— Надо попробовать!
— А зачем? Там и так хватает американцев, тот же профессор Сертиз, Ронни Белл. Еще подъедут, я слышал, Стив Варсон и Джон Рейли.
— Макс, эти не работают на ЦРУ, а мы — да. Мы должны обеспечивать безопасность страны даже вопреки логике событий! Вопреки тем, кто ратует и верит в международное сотрудничество, добрую волю и тому подобные глупости. Мы с тобой должны…
Рассела понесло. Макс смотрел на своего начальника и поражался все больше и больше. «Господи, перед кем этот идиот распинается, ведь никого нет! Значит, передо мной? Нет, скорее, машинально, по инерции… Это уже диагноз, клиника».
Раньше Макс старался не задумываться над той патриотическо-пропагандистской шелухой, в которую заворачивали свои мысли многие из известных ему деятелей в США, в первую очередь те, от кого многое зависело. Ему и тогда было абсолютно понятно, что всем правит мамона, какой вопрос ни подними, все упрется в деньги. Контракты, поставки, тендеры… Какая, к черту, забота о стране и гражданах! Только чистоган!
Впервые с таким наглым крупномасштабным лицемерием он столкнулся в далекие шестидесятые годы, когда еще совсем молодым работал в команде охраны кандидата в губернаторы штата. На одном из предвыборных митингов, который организовали в дотационной школе штата, кандидат с пеной у рта клялся и божился, что экология в этом районе — приоритет его программы, которого он будет добиваться всеми силами, невзирая ни на что и ни на кого. Глядя на этого крепко сложенного, довольно молодого загорелого кандидата, верилось, что он-то добьется своего и свернет в бараний рог разных бюрократов и сволочей. Вечером того же дня на деловой встрече с местными бизнесменами в узком составе он так же клятвенно пообещал им разрешить строительство в штате могильника для захоронения компонентов химического и бактериологического оружия, при условии перевода на его счет кругленькой суммы. Чем все дело завершилось, Макс доподлинно не знал — был отозван для выполнения задания в другом штате, — но губернатор был избран, и особых оснований считать, что чиновник вдруг проникся любовью к природе и возненавидел деньги, не было.