— Прости, закрутилась. То то, то это…

— Да, ладно, — Светка махнула рукой, — я не обижаюсь, у самой забот полон рот. Кручусь как белка в колесе.

— А Витька где?

— Работает. Сверхурочно. Ему теперь зарабатывать надо хорошо. Пополнение у нас, видишь!

Ульяна подошла к кроватке, где лежал спеленатый младенец. Вздохнула. Скоро и она могла бы такого нянчить, да, видно, не судьба.

— Как назвали?

— Не придумали пока. Ссоримся из-за этого. Я Ярославом хочу, а Витька — Борей, в честь деда.

— Что за имя — Ярослав? Не нашенское какое-то… Боря лучше. И где только ты всего этого нахваталась — Ярослав?

— Вот и Витька так говорит, как ты прямо. Ладно, уговорили, Боря так Боря. Только, по мне, оно хряка нашего напоминает. Того тоже Борькой звали.

— Ну, Светка, ты и скажешь! Мало ли как хряка назовут! — Ульяна засмеялась. — Мать поросенка брать собралась, так посоветую ей его Ярославом назвать, чтобы тебе не обидно было.

Светка расхохоталась.

— Пошли чай пить, подруга! Соскучилась я по тебе, поболтаем. — Светка поставила чайник, Ульяна разрезала торт.

— Видно, как соскучилась. Взяла бы да сама зашла.

— Да куда мне с пузом, а как весна наступила, ноги отекать стали, не до гостей. Лучше расскажи, как у тебя?

— Как-как… По-всякому.

— Слышала я, пьет Гришка. Вся деревня судачит.

Ульяна хотела ответить резко, но передумала. Тяжело стало одной груз носить, поплакаться захотелось.

— Пьет. Ума не приложу, что и делать. Боюсь, дальше хуже будет.

— Может, к врачу его свозить?

— А поедет ли? Сомневаюсь я что-то. Разве он себя пьяницей считает? Нет, конечно.