Меж тем люди выбегали из дверей, хватали то одну, то другую статую и уволакивали в глубь помещения. Статуи, к удивлению Капиталины, не высказывали никакого протеста, а только возбужденно хихикали и лепетали:

— Ах, как хорошо-то!

— Вот приоденут, приоденут!

— Ах, как мило, как мило!

— Ах, как модно, как модно!

Каменная мысль у Капы оформилась мгновенно: «Может быть, здесь дадут пальто» — и, не мешкая, она вошла в таинственное здание. Миновав, какие-то длинные коридоры, бесконечное количество дверей и лестниц, она попала вслед за несущим куклу человеком в зал, откуда надеялась выйти преображенной. Капиталина по-солдатски встала в ряд с манекенами и замерла.

Некий человек, которого кариатида приняла за куафера, подскочил к ней, и, обругав за грязь, нахлобучил на голову темный курчавый парик. Затем другой прислужник кисточкой раскрасил лицо кариатиды, насурьмив брови, нарумянив щеки и обведя губы. Потом резвые служанки одели Капиталину в странный, крепко сшитый костюм, в руку дали сумочку, на ноги напялили чулки и полусапожки.

Завороженная собственным преображением, Капиталина с трудом улавливала разговор кудесников:

— Жеральд Платонович, а вот эта кто у нас будет?

— Не видишь разве — деловая женщина. Представительная и солидная, — молвил Жеральд и добавил: — Может быть, даже научный сотрудник. Но ей чего-то явно не хватает, Базиль… Чего?

— Может быть, колбы или пробирки? — искательно предположил Базиль.

— Не то. Думай еще.

— Очки! — обрадованно воскликнул Базиль.

— Моя мысль, — согласился Жеральд.

Нарумяненное лицо Капиталины украсили солидными очками без стекол. Кариатида решила, что все кончено, и она свободна. Неумело помахивая сумочкой и хромая в полусапожках, она двинулась к выходу. Но не тут-то было.

— Жеральд Платонович! — заголосил Базиль. — Что делается?! Куда она пошла?!

Такое банальное чудо, как оживший манекен, не могло изумить старого работника универмага, видавшего виды Жеральда.

Еще в прошлом квартале он был свидетелем того, как растворились в воздухе два контейнера с норковыми шапками. Опытный Жеральд быстро навел порядок: Капиталину схватили, силой затащили в витрину, там поставили в угол и велели замереть. Бедняжка повиновалась: все-таки пиетет к человеку был в ней чрезвычайно силен.

О, как скучна показалась ей жизнь манекена! Вечное стояние в неестественной, смешной позе угнетало. Удары по самолюбию были болезненны и следовали часто, почти без перерывов: проходящая по улице толпа посмеивалась и пошучивала над разодетыми куклами. Глупым манекенам это даже нравилось, они не умели отличать восхищения от насмешки. Но гордому нраву Капиталины такое обращение претило. В душе зрел протест, кончившийся ночным бунтом и уходом на свободу. Покидая раззолоченную клетку витрины, вольная кариатида сорвала с тщедушных плеч соседки зеленое пальто, прихватила чемодан из лжекрокодила, зонтик и батистовый пеньюар цвета «электрик».

Идя но ночным улицам, Капиталина мстительно мечтала о той минуте торжества, когда она, модная, богатая и красивая, предстанет перед взорами обидчиков-олимпийцев. Они, само собой, начнут извиняться перед ней, искательно просить подержать чемодан, поиграть с зонтиком и померить шляпку с вуалеткой. Главным же своим козырем Капиталина считала пальто. Оно должно было сразить наповал Антиноя. В магические свойства пальто — приталенного, с хлястиком на двух громадных пуговицах, с манжетами, отороченными рыжим мехом, и таким же воротником — кариатида верила истово.