Надо спешить!

День славы близился к концу.

Свой второй — запасной — наган Грессер извлек из служебного сейфа и вручил сыну.

— Стрелять умеешь?

— Папа! — обиженно воскликнул сын.

— Ну, ну… Я пошутил. Держи. Это мой подарок тебе по случаю начала новой флотской жизни. Андрей Павлович, у вас оружие с собой?

Павлов обескураженно похлопал себя по карманам:

— Вы знаете… С тех пор, как я сдал свое оружие в Кронштадте… По распоряжению судового комитета… С тех пор безоружен. Да и на что механику пистолет?

«Голубчик, — хотел было возразить Грессер, — сначала вы офицер, а уж потом — механик».

Но укором характера не исправишь. Да и к лучшему, если у Пазлова не будет револьвера. Как-то он еще поведет себя, узнав, что «Ерш» идет топить «Аврору». И потопит! Грессер не позволял себе сомневаться в удачном исходе дела. Главное, чтобы Павлов запустил дизель-моторы. А уж убрать какого-нибудь Митюху-часового — если, конечно, распропагандированная команда сочла нужным его выставить — он, капитан 2-го ранга Грессер, сможет сам: приказом ли, пулей ли.

Вдруг осветилось все — вспыхнули люстры, рожки и настольные лампы. И тут же под старинными сводами поплыло, грохоча, ломаясь, множась, эхо выстрелов.

Грессер, а за ним Вадим и Павлов выскочили в коридор, но чей-то окрик заставил их замереть на месте.

— Из кабинетов не выходить! Всем оставаться на местах! Оружие на пол!

В Адмиралтейство ломились матросы с винтовками. Они врывались в святая святых российского флота, где с петровских времен решались судьбы сотен кораблей и сотен тысяч нижних чинов. Бурная кровь ударила в думную адмиральскую голову. Генмор шел ко дну, как цусимский броненосец.

Грессер затравленно оглянулся — из глубины коридора уже смотрело вдоль кабинетных дверей тупое рыло «максима». Пулеметчик в бескозырке зычно гаркнул:

— Полундра! Кому говорю! По местам!

Оба офицера и кадет нехотя повиновались. Щека у кавторанга отчаянно дергалась. Кронштадт повторялся в самом худшем варианте — он настиг его вместе с Вадимом. Мысль Грессера работала с удвоенной энергией, — за себя и за сына. В соседних кабинетах громко хлопали двери, их обитателей уводили.

Вадим снял бескозырку, чтобы вернуть ленту на прежнее место. Он не хотел быть инкогнито перед лицом опасности.

— Стоп! — остановил его отец. — Достань наган и выводи нас с Андреем Павловичем под прицелом. Ты понял? Мы — арестованные, ты — конвойный.

Глаза юноши загорелись. Ну, конечно же, для него начиналась увлекательнейшая игра. Будет о чем рассказать в корпусе!