— Ну а что же ты делал там, во всех отсеках… одновременно?

— Меня интересовало… как работа каждого отсека влияет на курс «Каравеллы» Но, понимаете, Дмитрий Анатольевич, это интересовало не меня, а кого-то другого, который смотрел на окружающее моими глазами.

— Значит, ты видел все отсеки одновременно? — задумчиво спросил врач.

— Не только отсеки.

— Что же еще?

Рассказ штурмана врач выслушал с величайшим вниманием, а манипулятор по его знаку записал сбивчивую речь Орленко на магнитную пленку.

…Два солнца, два нестерпимо ярких солнца плыли по нездешнему небосводу. Алое и зеленое.

Штурман стоял посреди слабо всхолмленной равнины. Горячий ветер доносил неведомые запахи.

Одно солнце плыло в зенит, другое склонялось к горизонту. Зеленый и алый свет смешивались в разных пропорциях, и окружающие предметы ежеминутно меняли свою окраску.

…Он огляделся. Вдали темнела рощица, состоящая из странных вытянутых, угловато изогнутых предметов, то ли растений, то ли каких-то конструкций.

Штурман решил пройти к роще. Она оказалась гораздо дальше, чем представлялось на первый взгляд.

Алое светило наполовину село. Зато зеленое вошло в силу и окрасило окрестный мир на свой манер.

Случайно бросив взгляд под ноги, штурман опешил: он, оказывается, не шагал, а как бы плыл над поверхностью. Именно плыл: ступня приближалась к почве до определенного предела, не опускаясь, однако, ниже трех-четырех сантиметров.

— Ну и дела! — сказал он.

Остановился, попробовал притопнуть, но зазор между ногой и почвой не уменьшился.

Что за чертовщина! Может, силовое поле?

Валентин опустился на колени, попробовал взять щепотку грунта, но не смог: рука скользила по невидимой преграде, вроде бы податливо-упругой, но непреодолимой.

После нескольких неудачных попыток штурман выпрямился.

«.Дойду до рощи. Может, смогу до растений дотронуться».

Ему очень хотелось хоть немножко познать мир, в который он попал.