— Вместе с документами Цондрак передал мне длинное письмо, которое Фазольд после освобождения написал брату в Канаду. Он, кажется, был его единственным родственником, что было мне на руку. В письме описывалось все, что с ним произошло после ареста. Адреса в письме не было, да я его все равно бы не отослал…

— Вы показали мне другое письмо, от некоего Рингельблюма, и назвали другие адреса.

Ортвайн слабо улыбнулся.

— Они настоящие. Почта разыскала меня как получателя одной открытки Рингельблюма, адреса других добавились позднее. Ответы мои были краткими, а почерк Фазольда я знал. Личная встреча мне не грозила, поскольку авторы писем жили далеко отсюда.

— Почему вы утаили от меня, что Фридеман и Фазольд занимались в концлагере подделкой денег?

— Я сам фальшивомонетчик. Об этом говорят не очень охотно.

Шельбаум достал из нагрудного кармана записку и показал ее Ортвайну. Это была анонимная записка, в которой говори лось, что Ковалова владеет копией документа, исчезнувшего из посольства.

— От вас? — спросил он.

Ортвайн кивнул.

— Следовательно, копия была у вас?

— Да.

— Где она была запрятана?

— В моей темной каморке под подоконником.

— Вам известно, у кого находились блокноты?

Лицо Ортвайна исказилось.

— У Коваловой. Поэтому я и был в ее власти.

Шельбаум покачал головой.

— Тут сыграло роль нечто другое.

— Я знаю, — сказал Ортвайн. — Дзура якобы видела меня в ту ночь и рассказала ей обо всем.

— Фрейлейн Дзура? — повторил Шельбаум. — Ковалова сама за вами наблюдала. Большую часть мы узнали от нее. Может быть, теперь расскажете нам по порядку о событиях той ночи?