— Что? Нет, это не тебе, я тут товарищам из университета говорил. Так вот, далеко они от города живут? Ага. Километров сто, говоришь? А дорога туда есть? Сколько без дороги? Пятнадцать? Теперь слушай. Сейчас этим делом займутся ученые. Так что тебе там на месте помогут. С транспортом, с загонщиками… Понял?

— Пусть ничего не предпринимает. Завтра туда вылетим я и другие ученые, — вмешался Ганковский.

— Все ясно. Так ничего особенного не предпринимай. Без авантюр. Увидишь, наблюдай. Сам, говоришь? Ни в коем случае. А так как знаешь. Чтоб камеры из рук не выпускать. Каждый кадр на вес золота. Все. Жди дальнейших указаний.

Поляков передал трубку взволнованному доценту, а сам, переводя дух, уселся рядом со мной и прошептал:

— Ты видел, как я ему не то чтобы запретил организовать охоту, а так для порядка. Если наш человек первого диплодокуса поймает… Если Грисман сам обеспечит — готова сенсация в лучшем смысле этого слова. А с доцентом туда ты сам полетишь.

— Они отправят Грисмана к болотам сегодня же. У них вертолет есть, — сказал доцент, повесив трубку. — Невероятно. Ведь всего сто километров от районного центра, и охотники там бывали. И геологи. И хоть бы кто сообщил.

— Так как же все динозавры вымерли, а эти диплодокусы остались? — спросил не без коварства Поляков.

— Не знаю, не беру на себя смелости ответить, — сказал доцент, снова снимая телефонную трубку. Он принялся звонить на кафедру.

— Может, они закапываются на зиму? Ведь морозы там.

— Чепуха, — ответил доцент, не переставая разговаривать с каким-то Алаевым.

На следующий день мы не улетели на Саяны. Была нелетная погода. Как нарочно. До этого две недели была летная. А как срочно лететь, так нелетная. Мы полдня провели на аэродроме, надеясь на метеорологов, но те ничего сделать с погодой не смогли.

Время от времени репродуктор в зале ожидания неожиданно прокашливался и звал пассажиров лететь в Тюмень, Красноярск или Читу. В Парык он никого не звал. Журналисты и кандидаты наук быстро привыкли друг к другу и к залу ожидания, отгородили креслами самый уютный угол и время от времени уходили небольшими группами в буфет.

Нет ничего удивительного в том, что восемьдесят процентов разговоров в нашем углу касались динозавров и подобных им таинственных причуд природы.

— Я недавно читал, товарищи, — сказал кто-то, — что в Африку отправилась экспедиция за чудовищем, которое обитает неподалеку от озера Виктория. Местные жители его боятся.

— Не исключено, — поддержал рассказчика один из кандидатов наук. — В конце концов мы не все знаем о нашей старушке Земле. Существует масса неисследованных областей, куда и не ступала нога человека. Почему бы не подтвердиться хотя бы части сведений о морских змеях, озерных змеях и так далее.

— Но, говорят, лабынкырское чудо оказалось мифом?

— Ну, на Лабынкыре чудовищу прокормиться нечем. И на Лох-Нессе тоже. Хотя океаны могут скрывать в себе…

— Но ведь Парык-то не океан, — прозвучал чей-то трезвый голос.

Я оставил спорящих и отошел к телефону, чтобы позвонить Ник-Нику. Новостей от Грисмана не было.

Вернулся в редакцию я под вечер, когда стало ясно, что улететь раньше завтрашнего утра не придется. Поляков стоял с телефонной трубкой в руке и молчал. Зато все вокруг говорили не переставая. У Полякова одно ухо было малиновым от неоднократно прижимаемой к нему телефонной трубки, он осунулся, но вид его был победоносен. Я понял, что случилось нечто важное.