— Проклятье! — воскликнул префект претория и тяжелым военным шагом принялся ходить вперед-назад. — Один из них, можно сказать, уже был в наших руках — и ты упустил его!

— Ненадолго! — успокаивающе заметил Требий. — В следующий раз я возьму с собой несколько преторианцев и захвачу его! А потом под пытками узнаю у христиан, в каких еще местах находятся нужные нам свитки, и где хитростью, где подкупом, где силой, тоже найду их!

Префект претория остановился и в упор посмотрел на стоявшего перед ним в рабской одежде римлянина:

— Хорошо. Действуй! — отрывисто, точно отдавая распоряжения центуриону перед боем, сказал он. — Бери на помощь сколько угодно самых лучших моих людей, не жалей золота! Не скупись на самые щедрые обещания! Провинциалу можешь посулить римское гражданство, всаднику — возведение в сенаторское звание. Делай, что хочешь — но чтобы эти книги — и особенно эта, как ее…

— «Апокалипсис»!

— Именно! Были уничтожены! Все, до единого экземпляра!..

Скрежет тормозов мгновенно вернул Александра из начала далекого второго века в самый конец второго тысячелетия.

Он стоял посередине дороги. За спиной был железнодорожный вокзал, украшенный крупной надписью «Желтый Берег». Перед ним — трамвайная остановка, которая, как было помечено в составленной отцом Игорем записке-шпаргалке, вела к храму.

— Тебе что, жить надоело? — как всегда в таких случаях прокричал, высовываясь из окна машины, большеносый с пышными черными усами водитель.

— Простите! — виновато прижал ладонь к груди Александр. — Задумался…

— Думать надо, а не задумываться! — уже не так гневно посоветовал водитель и, быстро набирая скорость, помчался дальше.

Александр с облегчением, что все так хорошо обошлось, выдохнул, сел в ранний трамвай и поехал под будившие город звонки, продолжая думать над романом. Не так-то просто было делать из него даже не журнальный, а газетный вариант, безжалостно выбрасывая эпизоды, а то и целые главы… Ну, и словно осенняя листва с деревьев, осыпалась с него вся краса — колоритные античные названия и детали, подробные описания городов и людей давно минувших веков… Так он доехал до большого храма, огороженного спереди железным и по краям деревянным — забором.

Здесь было еще пустынно. Только в глубине церковного двора, где стоял небольшой деревянный домик, юноша лет пятнадцати старательно поливал из лейки на клумбе цветы. Иногда он останавливался и прямо руками, как маленькими граблями, разрыхлял под ними землю.

— Приехал? Ждем, ждем! — не прекращая работу, приветливо закивал он.

Александр удивленно оглянулся — нет ли позади кого? Но там никого не было. И тогда он с недоумением посмотрел на юношу и спросил:

— А ты откуда знаешь, что я должен приехать?

Тот немного помялся и, словно соображая, как правильнее ответить незнакомцу, не сразу сказал:

— Так ведь все знают. Ты же новый редактор?

— Да, — ответил Александр, замечая какое-то несоответствие в возрасте юноши, выражении его глаз и то, как он немного с трудом выговаривал каждое слово. Было такое ощущение, что он словно остановился в своем умственном развитии лет в восемь-девять.

«Переболел, наверное, чем-нибудь в детстве, вот его, как убогого, при храме и приютили!» — решил Александр, с сочувствием посмотрев на него.