И он их навестил. Вместо того чтобы в участке сразу направиться в лабораторию, он первым делом сходил до камеры предварительного заключения, где сидели девушки. За прошедшее время их стало значительно меньше и сейчас в камере было всего шесть девочек, младшей была Оля, а старшей её соседка, которая и развела старика на пистолет.

— О, смотри, опять пришли, — тихо произнесла девушка, толкнув в бок подругу. Она единственная бодрствовала, наблюдая за обстановкой. — Что, ещё одну жертву для изнасилования хочешь забрать?

— Зин, это ж Кирилл Генадьевич, — сонно произнесла Земляничкина, вглядываясь в тускло освещённый проём, в который было видно лишь голову старика.

— А, это тот который добрый учитель? — Зина довольно быстро вспомнила, хотя и времени с их последней встречи прошло не так много.

— Кирилл Генадьевич, — тихо позвала Оля. — А зачем вы всё это делаете? Вы же заодно с теми плохими заражёнными? Почему… Почему всё это происходит?

Старик от вида крайне подавленной девочки, аж удивился. За последние пару дней прошло слишком большое количество событий. Да даже за это утро. Кирилл попросту не успевал переключаться с одного на другое. Пока он мыслил о том, что говорить Льву, уже в камере происходил движ, в ходе которого пропала половина заключённых. Всё вокруг вертелось в бешеном темпе, так что единственное, что смог сделать мужчина, это молча кинуть внутрь камеры укороченный автомат и поспешно удалиться. Он не мог ответить на вопрос бывшей ученицы, просто потому что сам не знал ответа. Кирилл сам не мог ответить на вопрос «почему всё это происходит?», а главное, он боялся задать самому себе вопрос «что происходит?» и это для него было куда страшнее. Ощущение полной дезинформированности. Если ещё вчера он чувствовал себя членом какого-то нового, едва только зарождающегося строя, во главе которого он может встать, то теперь у него складывалось чёткое понимание, что он лишь ненужный винтик в механизме и что обидно, от него вполне скоро могут избавиться. Это мерзкое чувство предательства давило на сознание с каждой минутой всё сильнее и потому Кирилл Генадьевич решил наконец разобраться с тем, что происходит.

Сделать это требовалось тихо. Пускай к Льву Николаевичу он вполне мог спокойно подойти, но он редко бывал один. Зачастую рядом находились охранники или даже сам Арсений. Тот, хотя и был калекой, оставался всё ещё серьёзным противником. Кирилл чувствовал опасность исходящую от него, словно он был немного другим заражённым. На порядок выше, нежели сам старик.

Отжав у одного из подчинённых пистолет, Кирилл направился в лабораторию, стараясь ступать максимально тихо и контролировать, кто находится впереди. К своему удивлению, инструктор обнаружил, что в этот раз, рядом с Львом находятся лишь трое охранников. Сам Арсений почему-то отсутствовал, по крайней мере, его присутствия, мужчина не ощущал. Двое находились в дежурном помещении, прибывая в неком режиме ожидания, словно уснув. Один, вместе с Львом, был в третьем кабинете, том самом, что был напротив кабинета с хирургическим столом, где учёный обычно и проводил всё свой время.

Приблизившись к дверному проёму, старик аккуратно заглянул внутрь, держа оружие наготове.

Просторное помещение, с какими-то перекачивающими установками и парой столов. Что странно, на одном из столов лежало тело заражённого и в его руках торчали тоненькие трубочки капельных систем, а рядом возился Лев. На другом же столе лежал баллон из-под газа и в него что-то закачивалось. У баллона находился один из «умных» заражённых, тот самый обратившийся пожарный. Кирилл не помнил его имени, но кажется его звали Виктор.

— А, Кхихилх Кхенатьефищ! — неожиданно, шипящим басом прохрипел Лев Николаевич, оборачиваясь в сторону дверного проёма.

Он не был похож на человека, разве что телом. Лицо претерпело большое количество деформаций. Вздувшиеся и почерневшие вены, частично треснувшаяся и осыпавшаяся кожа, а так же сильно разросшийся рот, практически от уха до уха, при этом обломанные зубы стали больше похожи на резцы смешанные с клыками. Длинный язык, длинной по локоть, опух и обвис где-то на уровне солнечного сплетения. И при этом чернющие, ничего не выражающие глаза, не прикрытые веками, поскольку те попросту отвалились. Брови так же опали, как остальные волосы на голове. Практически обнажённый череп выглядел крайне неприятно, поскольку было видно в каких местах кожа удерживалась мышцами.

— А мы фас фтали, — улыбнулся он, от чего пасть разинулась настолько что стало видно только-только начавшие вылезать зубцы второго ряда.

«Какого хрена» только и смог помыслить старик, вскидывая руку с пистолетом, но тварь оказалась более шустрой. Лев Николаевич сразу же подскочил, нанося удар своей лапищей по руке с оружием. Из-под рукава медицинского халата выглянула кисть с облезшей кожей и сильно удлинившимися пальцами, ногти на которых превратились в звериные когти.

Именно этими когтями, руку Кирилла и пропороло, да так, что та практически сразу обвисла плетью. Всё что ниже локтевого сустава, превратилось в фарш, удерживаемый лишь канатами мышц, половина которых так же была вскрыта.

— Фто ще фы, пхимифе фихус, — шипело существо, довольно скалясь, вцепившись лапищей в плечо старика. — Фитя, я фе хофолилх… Кхихилх Кхенатьефищ… Фитя, покхащи!

Находящийся рядом заражённый, приподнял баллон и довольно ухмыльнулся.

«Тебе наверное будет привычнее так» Кирилл услышал нормальный голос Льва Николаевича у себя в сознании. «Я сам пока ещё не привык к своему новому образу, но он мне чертовски нравится. Впрочем, скоро ты сам станешь таким, только более послушным.»

Тварь тихо захихикала, издавая мерзкий хлюпающий звук, опухший язык, словно метроном заболтался из стороны в сторону.

«Что, Кирил Генадьевич, думали, что ваша попытка помочь тем, кто укрылся в Крепости, останется незамеченной? Зря, вы так с нами, ой как зря. А ведь мы хотели с вами сотрудничать. Дать вам то, что не смогла вам дать старая страна, а теперь вам придётся своими руками убить тех, кого вы пытались спасти. Да даже тех, кто был там в школе. Вы должны помнить, ещё вчера, когда ваши подчинённые так удачно проломились в здание школы, вы ушли, оставив выживших и не проконтролировав, что живых внутри не осталось. А они были, трое. Впрочем, это может вас начинает подводить старость, но письмо, отправленное в сторону Крепости… Это уже фактически пособничество противнику и ведение подрывной деятельности. Вы хотите спасти людей?» Лев вновь рассмеялся и направился в соседнее помещение, где находился операционный стол, таща старика за собою. «Так смотри же!»