– Да ваш нотариус и проверит.

– Сережа… – Анна повернулась и снова зашагала по дорожке. Сергей шел чуть позади. – Мне нужно, чтобы вы это сделали для себя. Прежде всего для себя. Не в плане гонорара, а в том смысле, что вы тогда дело не завершили. Убийцу не нашли. Он на свободе. Возможно, будет убивать дальше.

– Я уже над этим работаю, – ответил Сергей и на ходу достал сотовый из кармана. Он помнил, что Петрович ему до сих пор не отзвонился. Но экран был пуст. Никаких новых сообщений, писем, пропущенных звонков.

Анна остановилась на секунду. Не оборачивалась. Тихо сказала:

– Хорошо. Я вам верю, Сергей.

Сергей поравнялся с женщиной, подал руку. Она снова взяла его под локоть. Дорожка вела за дом. Там был еще один. Поменьше. Высотой в этаж.

– Это гостевой. В нем Егор Ильич живет. Вы, если захотите, можете с ним расстаться, после того как дом станет вашим. У него есть где жить и что делать. Квартира в городе. Пенсия. Не смотрите, что он выглядит молодо. Я себе под стать нахожу. – Она улыбнулась. – Он здесь больше ради меня, мне кажется. А не захотите, думаю, вы с ним договоритесь и он будет вам хорошим помощником. Егор этот дом знает с самой его постройки.

– Я понял, – ответил Сергей, словно не желал вдаваться в подробности. – Анна, я хотел у вас спросить. – Он выдержал паузу, но женщина молчала в ожидании продолжения. – Что произошло такого между вами и матерью? Почему она поставила вам такие условия? Почему вы не поддерживали отношений?

– М-м-м, – задумчиво протянула Анна. – Да, наверное, это тоже имеет отношение к делу.

– Подождите, подождите. Если не хотите, не отвечайте, – осекся Сергей.

– Нет. Я серьезно. Наверняка здесь есть связь, – хозяйка остановилась. – Вот, в принципе, весь участок и все владения. Пойдемте в дом. Я заварю чай. Или, может быть, кофе? – посмотрела она на него вопросительно.

Сергей сидел за столиком в гостиной. Смотрел в сторону окна. В угол, где в несколько ярусов стояли цветы. Разные, но гармонировавшие друг с другом, они были похожи на альпийскую горку, только внутри дома. Анна принесла чай и поломанный шоколад в небольшой конфетнице, раскрашенной под гжель.

– Люблю сладкое. Иногда, – сказала она и села напротив.

Он попробовал чай. Вкус был ягодный. Насыщенный. Слегка терпковатый.

– Мужчина, от которого я родила тогда, – вдруг начала Анна, – был любовником моей матери.

Сергей привык к разным поворотам в жизни, а особенно в историях про жизнь других, но тут он почувствовал, что сейчас закашляется. Он поставил чашку на стол, поднес ладонь ко рту, подавляя желание.

– Продолжайте, – сказал он, пытаясь всем видом подчеркнуть свою невозмутимость.

Ему казалось, что с этой женщиной он попал в пучину каких-то нелепых и запутанных в своей сути воспоминаний. Он считал, что нормальные люди так не живут. И даже не совсем нормальные. Криминал, например, который существует в своей собственной, отличной от других, системе ценностей, тоже живет по каким-то законам. По каким-то своим правилам. Здесь же правила отсутствовали. Ну или совершенно отличались от любых систем человеческих взаимоотношений.

– Я просто ревновала ее к нему, – продолжала Анна. – Она растила меня без отца. Все время рядом, была самым лучшим человеком на этой планете. Я тогда была уже взрослой, что-то около девятнадцати лет. Работала. В смысле, добывала деньги. Джинсы. Пластинки. Импортный алкоголь. Гласность, перестройка. Мне всегда это нравилось. Всегда получалось. Но тут она привела его, – вспоминала женщина.

Ее чашка чая стояла на столе нетронутой. К шоколаду в конфетнице никто не прикоснулся. Анна, откинувшись на спинку кресла, говорила с закрытыми глазами, словно сама с собой.