– Ладони мокрые, – пояснила она. – Это все из-за болезни. Постоянные перепады температуры. – Женщина прерывисто вздохнула. – Разговорчивой еще стала.

Сергей помнил про два миллиона. Сочувствовал как мог и не торопил Анну вслух. Лишь украдкой бросил взгляд на часы в правом углу экрана ноутбука и снова повернулся к ней.

– А дальше? – спросил он.

Анна набрала воздух в легкие:

– Дальше? Дальше я обрадовалась. Во-первых, я могла регулярно посещать ясли на территории колонии. Во-вторых, сохранялся облегченный режим. В-третьих, я подумала, что это мой шанс на спасение. Я смогу выйти условно-досрочно.

– Но не получилось, – продолжил ее слова Сергей.

Анна кивнула.

– Да, – четко произнесла она, – пожалуй, это единственное, что у меня не получилось. Я тогда повздорила с охранницей. – Она медленно втянула дым через мундштук. Выдохнула клубком табачное облако, и то повисло на несколько секунд в пространстве кабинета. Сжала губы. Потом цокнула языком. – Когда она запускала нас к детям, а моим было уже почти по три года, она крикнула, что мы можем проходить к нашим упырям.

Сергей хмыкнул. Анна посмотрела в его серые глаза. Хмыкнула в ответ.

– Да, ты прав, Сережа. Я тогда не в сказку попала. В понятные отношения озлобленных и затравленных людей как по ту, так и по эту сторону колючей проволоки. Это сейчас я бы подумала много раз, перед тем как что-то сказать. А тогда я считала, что через пару лет условная свобода ждет меня гарантированно и досрочно.

– И что произошло? – спросил Сергей.

Он уже будто слушал аудиокнигу, которая подходила к кульминации событий.

Анна затушила сигарету. Положила мундштук на стол.

– Я назвала ее сукой. Думала, матерой уже была. Почти три года отсидела. Уверена была, что с рук сойдет. Но не сошло. Охранница вытащила меня из строя. Я ее пыталась оттолкнуть. Естественно, была скручена подмогой и на два дня отправлена в штрафной изолятор. Мне добавили еще три года к сроку за нападение на сотрудника охраны. Показательно. А детей отдали государству. Наверняка причина была не во мне. Такие перебранки случались со всеми. Просто стечение обстоятельств. Может быть, приказ какой получили из центра об усилении дисциплины.

Сейчас, в полумраке прокуренного кабинета, Сергей смотрел на эту женщину и видел в ней старуху. Он решил, что все из-за освещения. А потом подумал о том, что говорить о себе многое не нужно. Иначе, размышлял он точь-в-точь как его клиентка, осторожное отношение со стороны окружающих может превратиться в скоропалительные выводы и неправильные суждения. Даже внешность твоя может показаться искаженной и уродливой. Словно в кривом зеркале.

– Значит, прямые наследники все же есть? – спросил Сергей, чтобы прервать поток своих мыслей об этой женщине.

– Думаю, нет, – ответила Анна. – Еще после года в колонии я написала отказ от родительских прав.

– Зачем? – спросил мужчина.

– У меня была жива мать. Мы с ней изредка переписывались. У нас сложились натянутые отношения. Или хуже. Она предложила усыновить моих детей. Я должна была отказаться от родительских прав, – сказала Анна.

Сергей возмутился: