– Это точно не еще одна… коробка с отравленными сверчками?

– Ты сегодня в ударе. – не мог не признать я, с вершины холма бросая первый взгляд на только что оставленный нами Понти Севен. – Ты о чем, любитель кровавых мачете?

– Матрешка. – неожиданно звонко произнес Каппа и, будто смутившись прозвучавшего в его голосе какого-то странного восторга, повторил уже глуше: – У меня была… в детстве… подарок. Северная морозная кукла. Много кукол – одна другой больше. Вставлены друг в дружку.

– Понял. – ответил я. – Мы вылезли из одной маленькой… куклы… и оказались в другой – чуть больше?

– Да.

– С чего ты взял?

– Все обманчиво, лид. Ничему и никому нельзя верить. Нам создают реальность. А мы слепо верим. Так было там.

– Так было там. – не мог не признать я, вспомнив свое самое первое ощущение, когда я очнулся в яранге племени сыроедов, что обитало на крохотном островке. И я помню тот удивленный и восторженный ступор, что накрыл меня, когда я увидел набегающие на галечный берег волны, приносящие зеленоватый морской лед, когда увидел толстых белых птиц, копошащихся в кучах гнилых водорослей, когда поднял глаза и понял, что надо мной синее небо… а потом оказалось, что мы просто вылезли из коробки поменьше в ящик побольше.

– Нам надо разобраться. – убежденно произнес Каппа, и на этот раз в его хрипловатом голосе прозвучала слепая убежденность любителя заговоров. – Надо разобраться.

– Надо найти главного, вежливо вспороть ему живот, разложить кишки на его рабочем столе и, перебирая эти слизистые трубки, набитые паштетом первоклассного качества, кончиком ножа, задать ему несколько добродушных вопросов.

– Вот и цель, лид? Снова ищем главного? Того, кто… ответственен?

– Ага. – отозвался я. – А вот и оно… смотри, боец. Он входит…

Стена тонких деревьев рядом с границей Понти Севен качнулась, мне даже почудилось, что я услышал их хруст. Но вопреки ожиданиям никто не стал картинно проламываться сквозь деревья. Нет. Вражеский шагоход обошел их со стороны и возник рядом с городом подобно стальному гиганту, грозно наведя на строения свои орудия. Над боевым мехом закружился дрон – близнец уже сбитого мной. Замерли обалдевшие муравьишки-гоблины, увидев явившуюся стальную страхолюдину. А затем их оторопь перешла в окаменение, когда на единственную пыльную улочку зарождающегося городишки ступили две огромные пантеры.

– Две. – сказал я.

– Две. – одновременно со мной произнес Каппа и тут же сполз чуть ниже, перевалился на спину, уставившись в противоположную сторону от трех видимых врагов.

Где еще одна тварь? Пантера, рожденная для бесшумных, внезапных, стремительных и смертоносных нападений… где эта напичканная электроникой сука?

Оглядываться я не стал – пока что. Мой экз превосходит возможности обычной глефы. У меня больше шансов обнаружить крадущегося разумного зверя. Но каковы шансы, что третья пантера окажется рядом с облюбованным нами красным холмом? Скорее, зверь займет позицию с противоположной стороны от шагохода, чтобы перехватывать тех, кто имеет причины убегать от системного карателя.

А те две твари, что неспешно двигаются рядом с механизмом… да… пантеры синхронно начали расходиться, захватывая поселение в когтистые клещи. Одновременно с этим раздался транслируемый сквозь динамики голос.

– Эй, жители сего милого-милого места… не дергайтесь и не ссыте в шорты! Я пришел сюда не убивать. Ну… в том числе и убивать… но не всех поголовно. Ха-ха-ха!

Шагоход вскинул манипуляторы и закачался в приступе механического смеха. Но я не обратил на эти дерганья внимания. Я удивленно переваривал то, как разговаривал пилот механизма. Его голос был полон превосходства, насмешки и… наслаждения.