– Что ж ты, голуба моя, живешь в таком свинарнике? – прервал его заклинания возникший как из-под земли Карпиди. Он быстрым, бегающим взглядом оглядел кабинет и продолжил:

– Нет, здесь ты еще, слава Богу, обустроился, а в фонтане-то у тебя, дорогуша, вместо воды родниковой – говно! Фасад дома – как после бомбежки!

Пит при появлении толстяка сел в кресло и закурил, вперившись в гостя неподвижным взглядом. Тот же подступал все ближе и ближе, не переставая разглагольствовать:

– Ты в окно когда-нибудь выглядываешь? Горка у тебя ржавая, исковерканная! Ребенок по такой горке прокатится – всю задницу себе обдерет, да еще заражение крови получит!

– Детей здесь больше нет, Поликарп, – промычал, набычившись.

Криворотый.

– Все равно мог бы организовать субботничек со своими ребятами! – не унимался тот.

– Где ты таких слов понабрался? – попытался улыбнуться Пит, хотя это ему никогда не удавалось. – Не припомню, чтобы ты учил нас жить и трудиться по-ленински!

– Не шути так, Петя. – Поликарп наконец повалился в кресло, сразу как-то обмяк и расплющился. Снова обтерся носовым платком и поучительно заметил:

– Не все в старом режиме было плохо. А я, к твоему сведению, на зоне политинформации проводил, втолковывал ребятишкам про нейтронную бомбу и цитировал «Малую землю» Леонида Ильича. А ты в это время еще в «классики» играл?

– Теперь я не играю в «классики». И мне надоели твои дурацкие советы!

– Пит неожиданно грохнул кулаком по столу.

– По-ти-ше, голуба, по-ти-ше, – выставил вперед свою пухлую ладошку Карпиди. – Не ломай мебель, а то у тебя здесь будет еще хуже, чем в фонтане. – Теперь он говорил спокойно, даже размеренно.

– Я хотел бы знать, что делал твой человек сегодня ночью на Рабкоровской? – сразу пошел в атаку Криворотый.

– Что ж тут необычного, голуба моя? Ты, наверно, тоже не всегда проводишь время только на своей территории? Например, ужинаешь иногда в «Сириусе», а это ресторан Шалуна. Часто пользуешься девочками из «Андромахи», а это мои девочки! Наконец, писаешь у какого-нибудь забора и не спрашиваешь, чей это забор, а наоборот, если это вдруг окажется забор Мишкольца, охотно помочишься на него.

– Хватит! – прервал его Пит. – Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь, и не надо здесь юлить!

– Представь себе, не знаю. За тем и приехал к тебе, чтобы получить разъяснения и выслушать твои извинения по поводу случившегося.

– Мои извинения? – чуть не выпал из своего кресла рит.

– А чьи же еще? – прищурился Поликарп. – Мой человек лежит с пулей во лбу на Рабкоровской. Естественно, я хочу знать, кому он помешал.

– Ты это узнаешь, но прежде ответь, что он делал с ружьем и биноклем в доме, ему не принадлежащем?