Взглянул на карту города, висевшую рядом с холодильником. Там красным карандашом был начерчен маршрут Федора. Линия на три четверти проходила по территории Пита.

"Где же ему еще было выслеживать? Криворотый когда-то работал на Поликарпа, – припомнил Балуев. – Может, они опять спелись? Вполне вероятно.

Откуда тогда взялась эта девчонка? Не из Страны же чудес, черт возьми! На кого работает она? На Криворотого? А если Пит решил надуть бывшего босса? И что он получил? Незначительное количество камешков? Глупо. А на что рассчитывал Поликарп? Федор – его должник. Он должен быть, наоборот, заинтересован в благополучном вояже парня, ведь тот собирается с ним в назначенный срок расплатиться. Зачем же выслеживать собственного должника? Уж не думал ли он, что Федор уклонится от выплаты долга и подставит Мишкольца, поручившегося за него? Стоп! – приказал он себе и сделал первый глоток. – Вот где собака зарыта!

Этот гробовых дел мастер решил сделать своим должником Мишкольца! Это ему удалось бы только в одном случае. В случае смерти должника – его долг платит поручитель. Любой третейский судья вынес бы приговор в пользу Карпиди – хоть договор у них и был устный, о нем многие знали. Для Мишкольца это, конечно, не сумма, но дело не в деньгах. Тут же разнеслось бы по всем организациям, что Мишкольц платит Поликарпу. Это подняло бы авторитет Карпиди и опустило бы шефа.

Опустить Мишкольца – вот чего добивается старая лиса! – Он сделал еще глоток. – А что с этого будет иметь наш друг Петя Криворотый? Опустить Мишкольца ему, конечно, тоже хочется, но ведь в случае гибели Федора на его территории ему не отвертеться! Шеф предложит поделить долг Карпиди, и третейский суд его поддержит. Пит не мог этого не понимать и никогда бы не пошел на такое. Значит, Поликарп действовал в одиночку. Как говорится, погнался за двумя зайцами. В результате человек получил пулю в лоб. От кого? От девчонки? Кто она, эта привлекательная особа? Кто подставил подножку Карпиди?.."

– Геннадий Сергеевич! – донеслось из комнаты. – Сам не заметил, как провалился, – смущенно оправдывался Федор.

– Поспи, Федя, поспи, – посоветовал Балуев. – Только переляг на диван.

Я ненадолго уеду. Ты дождись меня, как проснешься. Ты мне нужен со свежими мозгами.

– Проснулся сейчас и решил, что все мне приснилось, – сообщил Федор, устраиваясь на диване. – А как понял, что нахожусь в вашей квартире, так все опять навалилось с новой силой!

– Могло быть и хуже, Федя, – успокоил Геннадий. – Потом потолкуем. – Он вышел и прикрыл за собой дверь гостиной.

«Карпиди сделал первый шаг, теперь моя очередь!» Он отодвинул чашку с недопитым кофе, взял телефонную трубку и, больше не раздумывая, набрал номер той, которая не отвечала ему взаимностью.

Два черных «шевроле» медленно заползли во двор двухэтажного старинного дома с высоким – в пять ступенек – крыльцом и массивными колоннами, поддерживающими серый облупленный фронтон с примитивной лепниной в виде трех голых баб, то бишь граций, в окружении разнообразной дичи, то бишь фауны. В советское время в этом здании располагался детский сад, и во дворе до сих пор красовались остовы прежних детских утех: беседки с прогнившими крышами, заржавевшая металлическая горка, фанерная ракета с проломленным носом и выгоревшими на солнце звездами, исписанная детьми явно не детсадовского возраста. Композицию завершал навеки осушенный фонтан с гипсовым мальчиком посередине пухленькое тельце и кудрявая головка едва держались на железных штырях, торчащих из постамента, заросшего мхом и загаженного не голубями и не кошками. Все это напоминало кадры тех дней, когда наши войска освобождали города от немецких захватчиков.

Оба автомобиля остановились перед крыльцом. На вывеске значилось, что теперь здание принадлежит акционерной компании. Люди сведущие поговаривали, что дом оккупирован мафией. Куда более посвященные помалкивали о том, что здесь находится резиденция Пита Криворотого.

Из первого автомобиля выскочили трое здоровенных парней, одетых в одинаковые черные костюмы и галстуки. Один из них открыл заднюю дверцу второй машины, и оттуда выкатился пузатый гражданин лет пятидесяти, с довольно поредевшими, но при этом иссиня-черными волосами. На нем был такой же, как и на парнях, костюм, сидевший несколько мешковато. Ворот рубахи расстегнут, отчего галстук съехал набок. Гражданин достал из кармана носовой платок, промокнул им вспотевший лоб, вытер шею, после чего посмотрел вверх, на облупленный фронтон, и, окинув взглядом изувеченную детскую площадку, поморщился.

– Петя мог бы тут и прибраться, – сказал он своим телохранителям и добавил:

– Нет хозяина в стране. Все проорали!

Те никак не реагировали на слова хозяина, только слушали с раболепным выражением в пустых глазах. Толстяк махнул пухлой ладошкой и начал тяжело взбираться по ступенькам.

Пит уже был предупрежден о визите Поликарпа и нервно ходил по своему кабинету из угла в угол. Он ждал объяснений утреннего происшествия, понимая, что разговор будет нелегкий. Слишком распоясался толстяк, с тех пор как Пит возглавил организацию. Не может привыкнуть, что он больше не шестерка, не мальчик на побегушках, не один из его боевиков. Войны с Поликарпом Пит боялся.

Ему ли не знать, как тот беспощаден и хитер? Потому-то и терпел все эти три месяца от Карпиди дружеские советы по телефону, въедливые замечания о нерасторопности по тому или иному поводу и даже критику в свой адрес. Но всему есть предел. Криворотый сегодня был настроен решительно. Он знал, что при виде бывшего хозяина начнет цепенеть. И, вышагивая из угла в угол, бормотал себе под нос:

– Кого ты боишься, идиот? Ты же сам теперь босс! Твоя организация мощней, твоя территория в два раза больше! Тебе не привыкать вести войну! Ты раздавишь его одним мизинцем, как вонючего клопа!..