Митрополит Фотий останавливал междоусобицы после смерти Василия I. Святитель Иона положил начало независимости нашей Церкви от Константинопольского патриархата.
Патриарх Иов – единственный, кто не признал Лжедмитрия. А в 1611 году Патриарх Гермоген настраивает страну на сопротивление врагу. В смуту. Своими воззваниями из тюрьмы. В смуту же преподобный Иринах Ростовский уговаривает Сапегу уйти из России. Тот не трогает его обитель – Борисоглебский монастырь на Устье стоит до сих пор.
На Земском соборе 1613 года, когда выбирали новую правящую династию, решающее мнение было за Церковью. И первые годы успокоения России после смуты были годами, когда правили вместе царь и его отец Патриарх Филарет. Романовы в каком-то смысле начались с Патриарха!
Царь, а потом и Император понимались именно как православные монархи. Чин помазания на царство был введен Иваном IV и с тех пор соблюдался всеми правителями. Некоторые чины венчания помнят умилительные моменты: например, помазание бороды как какой-то строго русской принадлежности.
На наш герб из Византии, от династии Палеологов, с которой мы породнимся, прилетел двуглавый орел – символ единства Церкви и государства, символ уникального типа нашей государственности. Да, две главы, но сердце одно. Церковь и государство связаны не юридическим определением и разграничением сфер деятельности, а Православием. Например, Патриарх Никон согласился на патриаршество только тогда, когда царь уверил его, что он не будет вмешиваться в дела Церкви.
Эта гармония была нарушена Петром I: царь упразднил патриаршество и ввел Синод. Это было равнением на Запад. Церковь стала еще и государственным учреждением.
Связывание Церкви государством подорвало и авторитет Церкви, и авторитет государства. В духовенстве оказались чиновники, а не независимые авторитетные критики, потому еще народ переставал доверять и Церкви, и власти.
И свои святыни в революцию мы стали разрушать сами потому еще, что они для нас представлялись частью государственной машины, а не тем, чем были: неотмирным источником благодати.
Да, в Синодальный период являлись еще удивительные святые: св. Серафим Саровский, св. Ксения Петербургская, Св. Иоасаф Белгородский и т. д. Это значит, что каноны нарушены не были, Церковь оставалась святой, но в Ее отношение с государством приходила кривизна.
Но даже когда Церковь стала частью государственного аппарата, она оставалась верной своей миссии возвышать голос, иногда и урезонивая, иногда вразумляя или направляя представителей власти.
Святой Иоасаф Белгородский обличал белгородского губернатора Салтыкова за его беззакония. Есть апокриф о встрече св. Серафима Саровского с царем Александром I, митрополит Московский Филарет написал манифест об отмене крепостного права. Но роль эта становилась менее заметной: подчинение Церкви государству сказалось скоро против самого государства. И больнее всего ударило по Церкви.
Но и после революции даже гонимая Церковь XX века возвышала голос. Как это делал Патриарх Тихон, отправляя бесстрашные воззвания к большевикам, которых новая власть ему не могла простить, – он критиковал за уничтожение царской семьи, исторической России, за их беззакония и пророчил: «От меча погибнете вы!»
По сути, Церковь освободилась окончательно только сейчас, в постсоветскую пору. И ее голос, что слышится теперь ответом на общественные потрясения на события в стране и мире, на неправду в оценке истории, на всемирную апостсию – отпадение от Христа, – так напоминает голоса прежних святителей допетровской поры.
Век Крестовых походов
Сложно представить, что нанесло больший репутационный урон Христианству, чем Крестовые походы. До сих пор будто в генетической памяти многих мусульман хранится эта несмываемая обида на воздвигнутую под знаком креста религиозную резню. Спустя совсем немного времени после первого Крестового похода, ставшего благодаря своей успешности легендарным, на Ближний Восток из Европы выдвинулись армии крестоносцев. Однако успех первого похода им повторить не удалось. В 1101 году они были разбиты в Малой Азии турками. Крестоносцы больше не считались непобедимыми. Вдобавок побежденные крестоносные армии обвинили в предательстве Византию, считая ее виновником своего поражения, и нарушили клятву верности, которую давали византийскому Императору. Такие события еще больше разграничили Восток и Запад.
Когда норманнский князь Боэмунд, в прошлом изгнавший из Антиохии законного Патриарха Иоанна IV, в 1105 году посетил прием папы Пасхалия II в Риме, он внушил понтифику, что именно Алексий, император Византии, угрожает латинскому Востоку с поддержкой папы Боэмунд прибыл во Францию собирать поход на Византию. Этот исторический момент окончательно измарал репутацию Крестовых походов – крестоносцы поставили себе цель уничтожить власть Восточной империи, несмотря на то что это шло вразрез с интересами всего христианского мира.
Второй Крестовый поход и падение крестоносных государств
Второй Крестовый поход начался после падения первого крестоносного государства на Ближнем Востоке в 1144 году. Помощь византийцев в походе крестоносцы отклонили. По дороге крестоносные армии бились друг с другом, безрассудные действия на фронте против султана Нур-ад-Дина привели лишь к его усилению – кампания крестоносцев позорно провалилась. Виновником поражения они в очередной раз сделали Византию. Король Людовик под влиянием норманнов решил срочно объявить поход крестоносцев против Византийской империи. Духовным лидером второго Крестового похода был французский аббат Бернард – нынешний святой католической Церкви. Тогда один из влиятельнейших в Европе людей, он активно распространял мысль о предательстве византийцев. Он пытался вовлечь в поход немецкого короля Конрада, без помощи которого победы было не добиться. К счастью, Конрад не поддержал воинственные призывы Бернарда о предательстве христианского мира.
Предвестником разгрома Константинополя стал разгром крестоносцами православного Кипра в 1156 году. Возглавил его французский разбойник и авантюрист Рейнальд Шатильонский, который по воле случая занял трон в крестоносной Антиохии. Рейнальд бросился на Кипр с целью пополнить свои финансовые запасы. Себе в подельники он взял армянского князя Тороса. Население Кипра совсем не ожидало вторжения, ведь они считали крестоносцев братьями-христианами и союзниками. Рейнальд с Торосом три дня грабили и насиловали, многих киприотов увезли в рабство, остров подвергся чудовищному разорению.