Когда сквозь гудящую дымку раскаленного моря проступили более четкие очертания, на берегу началась натуральная паника. Ведь к городу шел целый флот незнакомых кораблей. Ничего хорошего от такого визита ждать явно не приходилось.

Вход во внутреннее пространство гавани прикрывало два волнореза с установленными на них маяками и укреплениями. А также цепь, поднимаемая в случае опасности. Вот сейчас ее экстренно и пытались выбрать, чтобы перегородить путь незнакомым кораблям. Однако шхуны полностью оправдали ожидания генуэзцев и, выйдя на дистанцию в триста метров, развернулись бортом и открыли огонь по оконечностям волнорезов.

Взрывы шли за взрывами.

Куски земли, камня и дым.

Изредка снаряды перелетали волнорез и взрывались на просторах внутреннего рейда, поднимая высокие столбы воды.

Вот обрушился один из маяков в куче пыли и дыма. Потом второй. И вот – спустя всего лишь четверть часа оконечности волнорезов лежали в руинах, дыму и местами горели. А цепь, перегораживающая проход, давно сверзилась обратно в море.

После чего шхуны двинулись на внутренний рейд.

Что там творилось!

Экипажи «купцов», понимая, что вырваться не получится, спешно покидали корабли и пытались укрыться в городе. Демонстрация силы была проведена внушительная. Если уж каменные постройки так стремительно развалились, то что случится с их деревянными корабликами? Никто не питал иллюзий на этот счет.

Конечно, убегали не просто так. Самое ценное имущество пытались унести с собой. Но много ли можно утащить вот так – убегая?

С башен, прикрывающих гавань, попытались стрелять из тяжелых арбалетов. Да только все без толку. Болты даже не долетали до шхун. А те, заметив явную угрозу, открыли по неудачливым обидчикам свой огонь. И вот их «подарки» уже вполне долетали.

Двадцать семисантиметровых орудий закидывали чугунными фугасными гранатами с инерционными взрывателями. Темп стрельбы у них был невеликий – всего три выстрела в минуту на «ствол»[87]. Но стене и башням хватало и тех шестидесяти взрывов каждую минуту. Изредка снаряды не взрывались. Но легче от этого становилось несильно. Каменная кладка дробилась и обваливалась, осыпая всех пылью и обломками, летящими вперемешку с осколками.

Люди, попадавшие под такой «душ», падали прямо на брусчатку, зажимая раны. А то и вовсе мертвыми. Лошади дико ржали от страха и боли. Таких больших животных осколки находили намного проще.

После десяти минут, израсходовав порядка шестисот выстрелов, шхуны задробили стрельбу и принялись чистить орудия. А корабли второй линии направились к причалу. Никакого сопротивления высадке десанта Генуя не оказывала. Город был охвачен стихийной паникой.

Продолжающийся грохот взрывов тесно переплелся с кучей истерических историй, которыми охотно делились люди, энергично отступающие от порта. Потом пошла новая волна беглецов, частично раненых. От чего паника только усилилась.

Легионеры десантировались в полигонных условиях.

Никто, ни одна сволочь не рискнула в них выстрелить. Занятие порта было делом нескольких минут.

Вот ворота.

Их никто не охранял.

Пара снарядов попали в металлическую решетку, погнув ее и перекосив. Теперь не опустить быстро. Рядом валяются трое стражников. Двое еще живы. Пара ударов милосердия – и их стоны прекращаются. Заниматься ими некому и незачем. Этот город Дмитрий собирался покарать демонстративно.