Впрочем, нет, лично я, собственными руками, никого тут не убивал, если, конечно, не считать многочисленных сражений всех четырех войн, которые я прошел в обоих временах. Унтер Кирпичников, в которого я тогда, в Гатчине, стоя над изуродованным телом графини, в ярости загнал все десять пуль из своего маузера, не в счет[7]. Хотя, не будь я тогда в состоянии аффекта, он вряд ли бы отделался так легко. Графиню Брасову я бы ему никак не простил. Уж я Кирпичникову показал бы небо в алмазах… Как и остальные его подельники не обошлись бы простым и банальным расстрелом.
Ладно, дело прошлое. Да и не пристало вспоминать прошлую жену в горячей постели жены нынешней.
Любимой жены. Очаровательной девушки, прелестной принцессы, старшей дочери итальянского короля. Романтической натуры. Коварной и беспощадной. Что ж, она тоже циничный продукт жестокой системы большой власти и больших денег. Рим и Ватикан. Лучшая школа. Чему же тут удивляться?
Её не раз предавали свои же. Её подставляли. В неё не раз бросали бомбы. Она чудом осталась жива при взрыве в Таранто, благо тогда Жилин в прыжке прикрыл её своим телом. А чего стоит бомба, брошенная прямо нам под ноги в Риме?! А крики безумца, что мы с Машей вестники Апокалипсиса? И это при том, что жена моя искренне и истово верующая в Бога? При такой активной, полной приключений, жизни повзрослеешь очень быстро.
Нужно ли говорить о том, что определенный опыт в интригах у неё имеется?
Отвечаю мягко:
– Режиссер Ханжонков, радость моя, отнюдь не мой. Во всяком случае он не больше мой, чем любой из наших с тобой подданных. Моя – ты. Мои – дети. Что касается наших семейных трат, то пусть уж лучше люди мечтают о яблонях на Марсе и живут абстрактным светлым будущим, чем лишний раз воюют между собой. Вообще же, полет на Марс, а, тем более, поселение там обойдутся желающим дороже всей минувшей Великой войны, вместе взятой. В ближайшие сто лет никто живой к Красной планете не полетит, но вот
Маша посмотрела на меня, кивнула и опустила голову мне на плечо.
Я обнял её, заботливо прикрывая простыней весьма соблазнительную и очень желанную для меня наготу. Желанную, впрочем, не только для меня, но и для всякой кровососущей твари, будь она неладна. Привычными мне средствами от комаров мы еще не обзавелись. Да и какие будущие средства помогли бы тут, под открытым небом, когда море вокруг и лишь небо над нами, да яркие звезды мерцают в вышине?
Впрочем, в нашем царском доме было не сильно-то лучше в этом плане. Окна-то открыты.
А системы кондиционирования нашего нового кадрового приобретения – американского инженера Уиллиса Кэрриера – пока в наших покоях не установлены. Я дал указание господину Кэрриеру обеспечить комфортной атмосферой в первую очередь залы моего Ситуационного центра. От ясности мыслей моих офицеров зависит куда больше, чем может подумать обыватель. Мы же с Машей подождем. Тем более что господин Кэрриер никуда от нас не денется. Он и ромейское подданство уже принял, и ключевых сотрудников перевез из США в Константинополь, и, главное, получил настолько ошеломительный портфель заказов, что я давно не видел такого ошалелого выражения глаз у бизнесмена. Как там говорил Карл Маркс? Буржуазия за триста процентов прибыли пойдет на любое преступление? Так господину изобретателю кондиционера и убивать никого не придется. Более того, я ему дал деньги, большие льготы, выделил площадку под завод и обеспечил всем необходимым для технического развития и бурного роста.
Ну и что, что кондиционер сейчас размером с большущий сарай? Перспективность данного направления я знал прекрасно и отлично понимал, какие барыши и технические выгоды мы получим. Мы и лично я. Ведь мне прямо или через подставных лиц принадлежит сорок процентов акций концерна «Ромейские кондиционеры Кэрриера». А заводов и торговых фирм концерна РКК появится вскоре великое множество. И не только в Ромее и в России, но и в Италии, да и в прочих Германиях. Уж светлейший князь Владимир Волконской вместе с графом Жилиным сумеют развернуться во всю мощь в Европе. Да и в Америке. Зря, что ли, эти уважаемые пройдохи управляют моими теневыми финансами, сидя в своей Италии? А денег мне надо просто потрясающе много.
Невообразимо.
Мне ещё индустриализацию Империи проводить. Она, конечно, уже идет полным ходом, но сделать-то надо намного,
А я не Советская власть. Мне аккумулировать средства на инфраструктурные проекты намного сложнее, да и бюджетообразующего экспорта нефти и газа, как в Российской Федерации, у меня тоже пока нет. Да и экспорт зерна у нас практически остановлен, ведь мы создаем запасы для обеспечения продовольствием населения в предстоящие голодные годы. Создаём запасы и полным ходом строим хранилища, элеваторы и прочую инфраструктуру, а это требует денег. Даже импортируем сейчас продовольствие для Ромеи из Румынии и Болгарии. Тоже не бесплатно. Вот и приходится как-то крутиться.
И таких инвестиций в будущее, как в концерн РКК, у меня множество. По всему миру в деле у меня крутятся миллиарды долларов. И не тех фантиков в виде резаной зеленой бумаги, которые назывались баксами в моем будущем, а настоящих, полновесных, обеспеченных золотом, долларов США, стоивших в шестнадцать раз дороже, чем в моём в 2015 году.
Мы инвестируем. Покупаем технологии и мозги. Строим заводы. Выкупаем через подставные прокладки доли в различных перспективных проектах и берем в концессию месторождения. Я даже велел потихоньку начать скупку урана.
Помимо военно-государственного управленческого Ситуационного центра у меня работала и Комиссия перспективных направлений – мозговой центр экономического и технического развития Империи во главе с Семеновым-Тян-Шанским Вениамином Петровичем. Создается и Союзплан Новоримского экономического сообщества. Будем оптимизировать стратегические заказы на наших союзных мощностях.
Так что всё, как говорится, отдано на откуп слепой стихии рынка.
Шутка. Нет у меня денег на все эти благоглупости. И времени у меня нет. Эффективность развития государства встала во главу угла. Впереди – война. А война это, как известно, война.