Прерываю её речи жарким поцелуем. В наших астрономических наблюдениях возникает некоторый перерыв. Звезды пока могут отдыхать без нас.

Звезды…

Сегодня у нас романтика.

Романтика. И проблемы, которые стоят за ней. Как мы только живы до сих пор?

Словно почувствовав что-то лишнее в моих мыслях, Маша взялась за меня с утроенной страстью, явно стараясь выбить у меня из головы всю постороннюю дурь. И не только из головы, уж поверьте. А она это может. Весьма и весьма умело.

Сладкую вечность спустя Маша рухнула в мои объятия, тяжело дыша.

Пауза в наших действиях и разговорах.

Звезды.

И вот вы вновь удостоены нашего внимания. Отдышавшись, вы вновь можете смотреть на нас.

Отойдя от огненной страсти, восстановив дыхание и вернувшись к поэтической романтике, царица спросила:

– Но хотя бы вторжение марсиан нам не грозит?

Улыбаюсь и нежно промакиваю полотенцем капли трудового пота с тела августейшей жены.

– Нет, в ближайшие сто лет ни вторжение марсиан, и ни кого бы то ни было другого из космоса нам не грозит. Что будет дальше, как ты понимаешь, я не знаю. Может, прилетит страшенный черный звездолет с какого-нибудь Сириуса и тогда начнется жуткое веселье. В будущем было снято множество фильмов о вторжении инопланетян, но в ближайшие сто лет ничего такого не случится. Это я тебе гарантирую.

Императрица кивнула. Затем вновь спросила с ноткой романтики:

– Миша, а какие они?

– Кто, радость моя?

– Марсиане.

Новый поцелуй.

– Их вообще нет, дорогая. Марс необитаем. В Солнечной системе нет жизни, кроме нас. Во всяком случае, к тому моменту, как я перенёсся сюда, её еще не нашли, хотя наши аппараты облетели все планеты.

Маша вскинула голову и пытливо посмотрела на меня.