Николай пожал плечами.

— Что касается нас, то, откровенно говоря, я надеюсь на некоторые послабления. Получив Престол Ромеи, Михаил получает корону, которую ни от кого не наследовал, и на которую других претендентов нет. А объединив две короны третьей — короной этого самого Единства, он вообще становится величиной такого масштаба, что ему незачем опасаться нас. Что же касается России, то, думаю, что нас ждут большие преобразования и массовое переселение. Посмотрим.

Аликс смерила мужа победным взглядом.

— Что ж, я надеюсь, что Михаил твой так и будет думать.

— А это не так?

— Нет!

— Объяснись!

— Его эти две новые короны ничего не стоят без российской. Кто Император России, тот и Император всего остального. В то же самое время, он неизбежно будет проводить массу времени в этой своей драгоценной Ромее, носясь с ней, как Петр Первый носился в Санкт-Петербургом, Северной войной и флотом, отчего вся остальная Россия пришла в полнейший упадок. Тогда Петр мог себе это позволить. Но сейчас совершенно иная ситуация. Власть Михаила настолько зыбка, а все его преобразования настолько значительны, что он должен словно паук сидеть в Кремле и бояться выпустить из рук хотя бы одну нить власти. Но он, со свойственным ему романтизмом, не завершив хотя бы одного дела, начинает множество новых, а затем, бросает все и идет воевать за три моря, где и застрянет надолго. Неужели, мой дорогой Ники, ты не видишь, что он обречен?

— Ну, ситуация, действительно, сложная. Но, ему все это время просто сказочно везло!

— Всякому везенью приходит однажды конец. И тогда придет твое время. Твое, Ники.

Тут устало помотал головой.

— Нет, Аликс. Я так не могу. Я присягал Михаилу, я клялся на Святом Писании и перед иконами. Не искушай меня.

— Хорошо. Допустим. Если уж ты так упрям, то по крайней мере согласись, что Алексей ничего подобного не делал. Так ведь?

— Я отрекся и за него.

— Ты. Но, не он. Так?

— Ну, допустим.

— Значит, его права на Престол несомненны.

— Ты понимаешь, что говоришь?! Это мятеж и смута!

— Подумай о детях. Разве они виновны в твоем малодушии?

— Уверен, что Михаил не посмеет сделать с ними ничего дурного!