— Борис Алексеевич, нужно усилить разъяснительную работу в деревне. Направьте ваших агитаторов из Корпуса Служения в проблемные районы и давайте свои предложения, по исправлению ситуации.

— Сделаем, Ваше Величество.

Когда Суворин сел, я обратился к командующему Отдельного Корпуса жандармов генералу Курлову:

— Павел Григорьевич, что по вашему ведомству?

— Государь! ОКЖ отслеживает ситуацию в России в целом и в особенности ситуацию в крупных городах Империи. В целом, реакция довольно благожелательная. Разумеется, по различным сословиям и группам населения она имеет свои особенности. Так среди, так называемой интеллигенции, наблюдается определенный душевный подъем, сходный с тем, какой был отмечен в дни после провозглашения Вашим Величеством Конституции в России или провозглашенным вашим царственным братом «Манифеста 17 октября». Отдельно мы отслеживаем настроения среди лидеров общественного мнения, активистов движений и политических партий, деятельность которых приостановлена Вашим Величеством до конца войны. Более подробная информация об настроениях и темах обсуждения будет мной представлена на Высочайшее Имя сегодня после окончания данного совещания. Отдельно хотел бы обратить внимание на настроения в среде землевладельцев. Имеется ряд недовольных, отмечены отдельные попытки придать недовольству организованный характер. Все случаи находятся в разработке для выявления круга общения и возможных связей.

— Чем недовольны в основном?

— Данной земельной реформой в целом, тем, что Ваше Величество уступили, как они выражаются, давлению мужичья, тем, что вместо верных выкупных денег им навязали облигации тридцатилетнего «Земельного займа», тем, что земли, находящиеся в залоге, фактически конфискуются государством, поскольку возможностей погасить кредиты почти ни у кого из землевладельцев нет.

— Алексей Алексеевич, как ваша встреча с крупными землевладельцами?

Председатель Совета Министров граф Маниковский поднялся с места.

— Государь! Лично мной проведено четыре круглых стола с крупными землевладельцами. Так же встречи проводили Министр земельных и природных ресурсов господин Кофод, Министр торговли и промышленности господин Шаховской, при участии Главы Высочайшего Следственного Комитета генерала Батюшина и Командующего ОКЖ генерала Курлова, руководителей Дворянского земельного банка, Крестьянского банка и Имперского Банка развития. Всем присутствующим были доведены сведения о настроениях в армии и в деревне, о рисках выхода ситуации из-под контроля и ограниченной возможности государства удержать ситуацию под контролем. О том, что миллионы мужиков нынче держат в руках оружие, которое может быть обращено вовнутрь государства, и тогда все собравшиеся лишатся всего, а многие из них и жизни…

Морщусь.

— Алексей Алексеевич, это я все знаю. Давайте, по существу. Что, по-вашему, дает почву для недовольства землевладельцев? Мы им и так дали слишком многое.

— Да, это так, Государь. Но любой слом привычной образа жизни воспринимается болезненно. К тому же, действительно, немало тех, кто фактически ничего не получит, поскольку заложенная в банке земля, при невозможности вернуть средства, будет обращена в пользу государства безо всякой компенсации. А таковых землевладельцев весьма значительный процент. Кроме того, 5 % доходности по облигациям, хотя и равняются их нынешним доходам с этих участков, но рассчитаны из рыночной стоимости земли на данный момент, а, во-первых, земля дорожает, во-вторых, инфляция съедает фактическую стоимость облигаций, обесценивая их, и через тридцать лет выплаты по облигациям могут превратиться с сугубо символические суммы. Немало недовольных привязкой стоимости облигаций к ассигнациям и отказом государства номинировать их стоимость в золоте. А возможность обмена облигаций на земельные участки под промышленную застройку, строительство железных дорог и разработку полезных ископаемых обставлена ограничениями в виде конкурсов и необходимости подачи проектов в Имперское Агентство по развитию. Многих это пугает. В том числе и тем, что придется строить только то, что предписано утвержденным планом, да еще и в установленные сроки. А если сроки и график строительства сорвать, то государство вправе конфисковать землю безо всякой компенсации.

Этот факт действительно имел место. Все было крайне непросто. Причем для всех слоев и участников процесса земельного передела.

Да, земля не была нами просто конфискована и национализирована, но и компенсацию землевладельцы получили «справедливую», хотя и отнюдь не такую жирную, как многим хотелось. А надеялись они на нечто схожее, с реформой по отмене крепостного права в 1861 году, когда помещики получили все сливки, а крестьяне остались должны в буквальном смысле по гробовую доску, выплачивая выкупные платежи на протяжении последующего полувека.

Разумеется, на такое я дать согласие не мог. И будь я на месте деда, Александра II, я бы на такое согласие и не дал бы. Это было самоубийственным для России решением. Крестьяне за реформу платить были не должны. Во всяком случае напрямую. Это проблема государства, которое довело ситуацию до критического уровня, за которым уже наступала катастрофа.

Но и изымать землю было очень опасным решением. Большевики могли так поступить, а я не мог. Есть определенные правила игры, которые власть в стране должна соблюдать, если не хочет немедленной гражданской войны или смуты. Или, как минимум, соблюдать видимость таких правил игры.

Равно как я не мог согласиться на прямой выкуп «национализируемой» земли у землевладельцев. Во-первых, таких денег в казне просто не было. Во-вторых, соглашаться на отсрочку выкупа, в виде привязки облигаций к золоту, я так же не собирался, поскольку это подвешивало дамоклов меч над всей экономикой страны, которая и так должна всем, как та земля колхозу. А так, действительно, часть стоимости съест инфляция, причем, часть весьма значительную, в этом можно было не сомневаться.

Но вся фишка затеи была в том, чтобы стимулировать держателей облигаций «Земельного займа» обменивать их стоимость на земли промышленного, транспортного или сырьевого назначения, что позволяло нам в короткие сроки существенно уменьшить число держателей облигаций, вернув их деньги и энергию в экономику. Ведь облигации менялись на землю не просто так. Во-первых, по принятому коэффициенту обмена для каждого конкретного случая, вида земли и местности, и отнюдь не 1 к 1. Во-вторых, выделение земли осуществлялось под конкретный проект, который еще требовалось утвердить в Агентстве по развитию и, либо вложить в проект собственные средства, либо получить льготный целевой кредит в Банке развития. Таким образом я старался перенаправить в промышленное и транспортное развитие страны энергию массы людей, которые лишились своей земли в обмен на фантики «Земельного займа».

Понятно, что это смогут сделать далеко не все. Одно дело, заложить свою землю в банк и уехать шиковать в Ниццу, уповая на то, что Царь-батюшка в очередной раз простит своим помещикам все долги, а совсем другое включиться в рыночные механизмы и зарабатывать деньги, вкладывая их в те или иные проекты, интересные государству и обществу.