Наоми все та же работала в спортзале. К ней по-прежнему постоянно приставали. Если в тот вечер, когда она работала, случалось тренироваться Джерри, он все так же гонял дураков. Это никогда не переставало быть забавным. В общем, все шло так, как и должно было идти. По крайней мере, в моем сознании.

Однажды, убирая чердак, я наткнулся на старую коробку с вещами Наоми. Я помнил, как много лет назад перенес ее на чердак, но никогда не вспоминал о ней. Любопытно, что я начал ее просматривать. Она была заполнена кучей памятных вещей и другого, что выглядело сентиментальными воспоминаниями. На дне я обнаружил старый фотоальбом.

Я пролистал его и нашел множество фотографий, которых никогда раньше не видел. Не было никаких сомнений, что на этих фотографиях была Наоми, когда была ребенком. Мужчина и женщина, появлявшиеся на разных из них, были, по-видимому, ее родителями. Она никогда по-настоящему не говорила о своих родителях, поэтому я сидел, поглощенный визуальным представлением детства моей жены.

В тех немногих разговорах, которые у меня были с ней о ее родителях, она сказала только, что они умерли. Ничего больше. Ничего о том, как они умерли, никаких воспоминаний о них, о том, что они вместе делали, когда она росла… ничего. Я всегда находил это очень странным и сбивающим с толку, но считал, что ей слишком больно об этом говорить. Мы прожили вместе целую жизнь. В конце концов, она расскажет мне эту историю.

Поэтому я положил все обратно в коробку и вернул ее туда, где нашел. Я никогда не говорил ей об этом, но надеялся, что однажды она поделится со мной. Я подумал, что уж Генри-то она захочет рассказать о его наследии, так что, мне стоило потерпеть, пока он не станет немного старше.

***

Тот уик-энд, когда я впервые стал полноценным куколдом (ненавижу это слово!), навсегда запечатлелся в моей памяти. Тот уик-энд был одновременно самым волнующим и унизительным в моей жизни — ох уж эта печально известная тоска, умноженная на миллиард. Я хорошо все помню.

Мы на пару дней уехали из города, чтобы отпраздновать день рождения Наоми. Днем у нас была вечеринка с семьей и друзьями. Потом за Генри присматривал мама, в то время как мы улетели на курорт. Там были спа-салоны, казино, теннисные корты, все необходимое. Я хотел дать ей пару дней отдыха.

В первый вечер там я честно не делал ничего, только спал. В течение последних двух недель я планировал вечеринку с Триной, и это сказалось на мне. Все это, вкупе с полетом, измотало меня. Наоми понимала мою потребность в отдыхе, поэтому старалась держаться подальше, заглянув в спа.

Не знаю, как долго я спал, но меня разбудила Наоми, прижавшаяся к моему телу.

— Просыпайся, милый. Мамочке требуется любовь!

Я все еще был в полубессознательном состоянии, но знал, что в таком состоянии ей отказывать нельзя. Поэтому снял шорты и схватил ее за затылок. Она знала, что будет дальше, и жадно обхватила губами мой член.

Через несколько мгновений я уже был достаточно тверд, чтобы бурить нефть. Она сняла шорты и вскочила на меня. Положив свои наманикюренные руки мне на грудь в качестве опоры, она дико дергала бедрами, катаясь на мне для своего удовольствия.

— Мне только что сделали массаж, — задыхаясь, сказала она, посмотрев мне в глаза и несколько раз нанизавшись на меня. Теперь я знал, что ее так распалило, и стал выпытывать подробности.

— Это был мужчина или женщина?

Она начала скакать на мне еще более дико, сказав:

— Жеребец.

Жеребец?

— Он тебя растирал?

— Да.