— Наверное…
— Не наверное, а точно, вы доказываете это своим примером. Ладно, смотрите.
Алиса расстегнула куртку, сунула руку за воротник, достала кругляк с птичьей лапкой. Пацифик. Такой, как у всех. Подышала на него, протерла о рукав.
Приложила к карте.
— И что? — спросил Егор.
Алиса достала карандаш. Красный. Послюнявила.
— Теперь вот так, — сказала она и стала рисовать.
Обводить то есть.
Не скажу, что я особенно удивился. Во-первых, я уже давно не удивляюсь, во-вторых, я и сам подозревал. Пацифик вписался в схему метро. Конечно, не совсем ровно, но очень, очень выразительно. Левый палец птичьей лапы проходил через станцию «Проспект Вернадского».
— Вот так, — закончила Алиса.
— Это же… Совсем недалеко от Варшавской…
Прошептал Егор.
Действительно недалеко. Несколько километров, меньше, рядом совсем.
Это здесь недалеко, — Алиса ткнула в карту. — А в жизни… Там сплошные развалины ведь, все равно не пройти. Что делать будешь, Рыбинск? Поверху не пройдем никак, надо в трубу лезть. И по тоннелю, прямиком… Только вот у меня вопросик — где труба? Нет, я понимаю, что труба, она везде, но все-таки?
Глава 3
Снежное безумие
Проверим.
Веревка получилась прочная и длинная, почти сто пятьдесят метров, пока хватит, Алиса молодец. Кроме основного фала, связали еще петли, одним концом крепились к поясным ремням, другим к веревке. Алиса предлагала просто держаться, я был против — пальцы замерзнут — отпустишься — и все, метель слижет тебя, споет на ухо мягкую песню, от которой забудешь про жизнь, опустишься в добрую перину и сладко уснешь навсегда.
С собой взяли все, что могло пригодиться. Вырезанные из ковров и сшитые проволокой мешки, тяжеловатые, зато теплые, некоторое время можно даже на снегу продержаться. Дрова. Нарубили на дрова все подходящие койки, нащипали поленьев и кольев — на всякий. Крышку от плиты из тонкого железа. Книги. Нет, лечебный справочника, увы, не прихватил, для растопки взял две телефонных книги.
Больше ничего полезного в доме не нашлось.