– Почему?

– Тем дольше не увидишь своих братьев.

Прикусываю губу, сдерживая раздражения. Не уверена, с кем мне безопаснее. С двумя незнакомыми мужчинами или со сводными братьями. Кто несет меньшую угрозу?

Но Клаус прав. В одно моменте. Я бы с радостью ехала по дороге вечность, наблюдая через окно, как ложится хлопьями снег. Красиво, завораживающе.

А ещё у меня появится время придумать хоть какой-то план. Я просто не могу позволить сбагрить меня непонятно кому и… Что? Воспитывать, словно я зверушка?

Когда мама только встретила Устинова, я радовалась. После развода с отцом она долго была одна, а здесь обаятельный мужчина, который всегда приносил цветы нам двоим и вел себя обходительно.

А потом я узнала, что за фамилией Устиновых стоит жесткий свод правил. Вести себя прилично, не позорить, не одеваться вызывающе. Скромный макияж, собранные волосы, тихий голос.

Мужчина всегда прав.

И прочий бред, услышав которой, отчима бы запинали ногами феминистки. Но мама вышла за него замуж, и мне пришлось подстраиваться. Хорошо, что у меня было общежитие в городе. Там я жила по будням, сохраняя свою свободу.

– Не хочешь сыграть, красивая? – Ник наклоняет голову, внимательно рассматривая меня. От его взгляда кровь застывает, пульсирует в венах. – Скучно ведь ехать.

– Мне не скучно.

– Будешь несколько часов играть в молчанку?

– Может быть, кто знает, - жму плечами, стараясь не звучать слишком дерзко. – Мне и так хорошо. Лучше молчать, чем…

– Не пытайся дерзить, - угроза Клауса заставляет сглотнуть остаток фразы. – Веди себя достойно, Карина.

– Достойно? Сказал тот, кто просто потащил меня на кровать, а после сказал, что я сама захотела. Где здесь достоинство? Обижать тех, кто заведомо слабее.

Чувство несправедливости переполняет. Потому что мужчины выглядят довольными, добились своего. А я… Я даже Новый год не могу отпраздновать с семьей, потому отчим поверил другим.

Никакого праздника. И боя курантов с шампанским, и это золотистое платье, которое я выбирала несколько дней, не пригодится. Я могла отпраздновать с друзьями, но Устиновы встречают одной семьей.

Только я видимо, не часть семьи. И просто лишний элемент.

От досады делаю единственное, что могу. Пинаю кресло перед собой, чувствуя, что вот-вот накроет истерикой. Это нечестно и жестоко! И мне страшно, до головокружения. В горле тугой ком, я просто сойду с ума от волнения.

Отталкиваю Ника, который пытается перехватить мою ладонь. Бью его по ладони, вздергивая подбородок.