— Господин, не могли бы вы создать круг диаметром в пять метров, — попросил урсус, после чего махнул одному из своих воинов и направился в центр круга.

Слегка сосредоточившись, я выпустил наружу энергию архангела, очерчивая ей идеальный круг, снаружи которого, никто не мог вмешаться в происходящее внутри.

— Дамы и господа, — обратился офицер гвардии ко всем присутствующим. — Как многие из вас знают, в среде воинов, часто случаются конфликты, а также нередки случаи азартных игр или даже банальных драк. Наш господин, решил помочь нам и вдохновил нас на создание средства, против разложения воинского состава! Я рад вам представить, новый вид соревнований, борьбу! Отныне с помощью нее мы спускаем градус накала в воинских подразделениях. Правила просты: нужно лишь повалить противника на пол, не используя запрещенных ударов и подлых приемов, выходить за пределы круга запрещено!

А теперь, позвольте продемонстрировать!

Смотря со стороны, как двое урсусов, в два с лишним метра ростом, схватываются в круге, оказалось впечатляюще. Они не дрались, а действительно боролись, словно самбисты из моего прошлого мира. От грохота падения их тел, посуда дрожала на столах, а слабовольные дамы падали без чувств. Мужчины же, наоборот были крайне возбуждены и воодушевленно поддерживали то одного, то другого участника. В какой-то момент, в зал прибыли лекари и я сложил с себя полномочия полевого врача, а в круг стали входить все желающие.

— Это действительно впечатляет, — Эбигейл вновь уселась на подлокотник моего кресла. — Тебе удалось разрядить обстановку и даже заставить этих снобов общаться друг с другом.

— Они и до этого общались, — махнул я рукой, случайно роняя стоящий рядом бокал.

— Они были вынуждены это делать, таковы правила этикета. А сейчас, они с задором ждут возможности войти в круг, чтобы намять друг другу бока. ТЫ будто мужчин не знаешь, у вас дружба чаще всего именно так и начинается, — подала она мне кружку вместо бокала. — Что? Я заметила, что тебе нравится настойка гномов. Она будет явно лучше чем бесполезное вино.

— Я не буду больше пить, — не стал я принимать из ее рук кружку с алкоголем. — Я хочу сходить попрощаться с детьми.

— Они спят, — заметила девушка.

— Так даже лучше, — встал я с места и исчез из тронного зала.

Пространственный переход вывел меня прямиком в детскую спальню. К счастью, ребятня пусть и развивалась очень быстро, но в разные спальни их еще не расселили.

Постояв в темном углу, я убедился, что никого кроме меня и детей в комнате нет, после чего тихо подошел к их кроватям. Все трое спали, уткнувшись в подушки и обнимая игрушки. У изголовья их кроватей приглушенным светом горели глаза их хранителей. Они безмолвно поприветствовали создателя, после чего вновь стали наблюдать за комнатой. Не будь я это я, нарушитель покоя моих детей, уже был бы мертв.

Аккуратно присев на край одной из кроватей, я с любовью оглядел собственных детей. Впервые внутри меня разгорелась нешуточная борьба. Мне захотелось разбудить их, поговорить, обнять, может быть даже погулять с ними по ночному саду, но мне было нельзя. Я и так пошел наперекор собственным принципам. Мне нельзя находится здесь. Только сегодня, в свой последний мирный день, я мог позволить себе слабину.

Неожиданно девочка под одеялом заворочалась и открыла глаза. Ее светло голубые зрачки внимательно осмотрели меня с ног до головы, после чего она повернула голову к своему хранителю. Синица сидела и никак не реагировала на меня.

— Бусинка сказала, что вы не злой, — у девочки оказался неожиданно звонкий голос, даже несмотря на то, что только что она спала. — Она никого не подпускает ко мне кроме братьев и мам, а вас подпустила. А еще, у вас крылья. Вы мой папа?

От ее голоса, внутри меня все сжалось. Взгляд моих глаз застлала пелена слез.

— Вы плачете? — девочка поднялась на локтях и без какого либо опасения обняла меня за руку. — Не нужно. Мамы говорят, что вы сильный и что защищаете нас. Я вас люблю, вы подарили мне Бусинку. И моя братья тоже любят, хотя они те еще дураки.

Ее маленькая ручка накрыла мою раскрытую ладонь и на нее сверху упала одинокая сорвавшаяся слеза.

— Спи мое солнце, — аккуратно уложил я ее обратно на подушку. — Спи сладко, ты и твои братья всегда будете в безопасности.