— Я о том, что сумеречный абсолютно затмил твоё сознание и тебе следует как можно быстрее уехать из места, которое будет тебе о нём напоминать, — на удивление спокойно ответил Кай. — Так что у тебя есть полчаса на то, чтобы собраться и позавтракать. Ты ведь помнишь наш разговор? Пока всё окончательно не утрясётся и проблема с демонами не будет решена, ты будешь жить в моём замке.

Я нехотя кивнула, всё ещё в полной мере не смирившись с этой мыслью. Но этого было достаточно. Кай улыбнулся и, потрепав меня как маленького ребенка по волосам, вышел из покоев, оставив после неприятное послевкусие.

Аугеранг мёртв… Нет! Этого ведь просто не может быть.

В памяти вспыхнули ярко-красные глаза и высокомерная ухмылка. Такой красивый и жестокий. Вот почему я так мучаюсь из-за него? Чем он это заслужил?

Я села на край кровати, продолжая прижимать руки к груди, чувствуя такую сильную боль, словно рёбра изогнулись, впиваясь прямо в сердце. Но не успела я пропустить всю эту боль через себя, как в покои без стука вошла Арфимара, принеся мне завтрак и новое платье.

* * *

Лошади раздражённо фыркали, выбивая от нетерпения мощными копытами клочки земли. Также раздражённо Кай что-то говорил стоявшим рядом с ним лордам, и по судорогам на его лице было видно, что он пытается обуздать свои эмоции, но злой блеск глаз и глубокая морщинка из-за нахмуренных бровей, полностью его выдавали. Я же, не менее раздражённая, но всё ещё подавленная утрешней новостью, уже сидела в седле и, крепко сжимая уздечку, прожигала злым взглядом ровную спину Кая, стоило тому только отвернуться от меня. Он, казалось, чувствовал, что я смотрю на него, и смотрю явно не по-доброму, потому что его плечи то и дело вздрагивали, а ладони то сжимались в кулаки, то разжимались.

Если вкратце, то лошади были недовольны, что им приходилось стоять прямо под солнцем, я была просто в ярости, причиной которой стал этот думающий лишь о себе индюк знатного происхождения, ну и сам индюк, именуемый кратко Каем, ещё не успокоился после нашей небольшой ссоры. Узнав, что восток уже почти полностью освобожден от демонов, я захотела круто поменять свой маршрут, но мне не позволили этого сделать. Кое-кто слишком сильно пёкся обо мне и это уже, мягко говоря, начинало уже раздражать. К тому же он затронул запретную для меня тему — семья — и хотел, чтобы я перед отъездом с ними увиделась. Но я была настроена категорически против этого.

Но можно сказать ему спасибо за то, что он своими действиями отвлекал меня от пульсирующей в груди боли.

— Хватит на меня злиться, — Кай уже запрыгнул на коня и подъехал ко мне.

— Хватит быть таким…таким… Ты, я думаю, понял каким.

— Я забочусь о тебе.

— Такая забота мне не нужна. К тому же я могу и сама…

— Да неужели? — мне язвительно улыбнулись. — От семьи отказалась, денег нет, друзей нет, и она ещё собралась куда-то там ехать.

— У меня есть дом, оставленный Аугерангом и я могу…

— Не говори ерунды! Ты ведь совершенно не приспособлена к жизни. Что ты будешь делать, когда у тебя закончатся деньги?

— Что-то да придумаю.

Кай в ответ презрительно фыркнул и повернул коня к одному из воинов, призывно махающему ему рукой.

Когда лорд Грандтом отдал последние распоряжения, мы, и двадцать сопровождавших нас воинов, покинули столицу через малые ворота. Было так странно ехать той же дорогой, по которой меня всего сутки назад вёз Аугеранг. А теперь он, скорее всего, убит, а я снова покидаю город. И у меня на душе так гадко, что хочется взвыть волком. Как начать новую жизнь, когда один лорд напоминает мне о старой? Его желание помочь мне уже начинает меня пугать. Не понимаю, что это с ним? Наверное, потеря стольких союзников и возлюбленной так сильно подействовала на него, что теперь он так упрямо хочет мне помочь.

Родовой замок семьи Грандтом находился в двух днях пути от столицы, что значило, что нам предстояло две ночи встретить в лесу, что меня совсем не радовало. В последнее время мои нервы настолько расшатаны, что за каждым кустом, в каждой тени я вижу притаившуюся опасность и высокий, чёрный силуэт прочно засел перед глазами, не желая стираться из памяти. Но ведь захоти кто-то мне навредить, то это бы уже сделали, разве нет? Или для этого нечто ещё не наступило удачного момента для нападения?