Но в данном случае наемники знали что делали. Осколок кости бога-атеиста перебил один из основных энергоканалов в теле Младшего. Это еще не смертельно, но сложность и цена любого чуда возрастают на порядок.
Дендроид захрустел пластинами древесной брони и присел напротив сотрясаемого судорогами Двуликого. На его лице то и дело вспыхивали отблески лазерного резака - механоид продолжал обработку пленного, избавляя его от артефактов. Сыпались в грязь отсеченные пальцы, унизанные крафтовыми перстнями. Оголяя кость и крепкие молодые зубы сползла в сторону срезанная щека, покрытая тонкой вязью защитной татуировки.
Скрипящий голос командира наемников нарочито искажал высшую речь:
-- Мы умеем учиться на ошибках… Любая беда, пусть даже смерть - это лишь урок. Вопрос в цене. Этот найм обошелся нам дорого… Но опыт бесценен. Тебе не сбежать, как твоему хитрому братцу. Не знаю, что за эвакуатор увел из под нашего носа его обезглавленную тушку, но мы учли эту возможность. Сейчас, в этой свертке пространства, из внешних сил работают лишь законы Творца, да сгинет он в битве с Хаосом!
Не разглядев взгляда закатившихся глаз пленника, дендроид кивнул застывшему механоиду:
-- Срежь ему веки и ослабь давление иглы! Ты так прижал интерфейсы этого щенка, будто ломаешь защиту матерого технобога. Сожжешь ему раньше времени разум...
Дождавшись возвращения искры в залитые кровью глаза Младшего, наемник извлек из сумки золотой клинок грубой ковки. Благородный металл не сверкал на солнце - а наоборот, поглощал свет и разлитую в воздухе силу.
-- Это - жертвенный нож Мамона. Он столь жаден, что будучи погруженным в твое тело, вытащит из тебя не только жизнь, но и все, до чего сможет дотянуться. Включая столько нужный нам инвентарь. Жаль только - перезаряжается дюжину дюжин лет. Но я устал от сюрпризов вашей семейки. Так что, прощай малыш. Ничего личного - просто работа.
Неуловимое глазу движение и клинок по самую рукоять погрузился в грудь Двуликого. Парализованное тело снова выгнуло дугой. Сжигая миллионы очей веры он смог лишь немного ослабить давление оков, поднять взгляд к небу и захлебываясь кровью, прошептать:
-- Мама… Брат… Простите…
* * *
В склепе Хроноса царили тишина и вселенский покой.
Сладко посапывает бог времени - замершие в стазисе людишки больше не тревожили бессмертного. Никто не упоминал его имени всуе, торопя часы ожидания, либо умоляя остановить мгновение.
Замерла безмолвными статуями терракотовая армия Детей Ночи. Их время еще не пришло. Они ждут, растягивая века в секунды, ожидая Судного Дня. И тогда, Гогой и Магогой их гнев обрушится на предателей истинного бога! Правда - удесятерит их силы, Воля - пробьет щиты, а Вера - укажет путь к победе!
И лишь пара смертных сердец нарушают тишину уснувшего Друмира.
Бьется в путах времени Тавор.
Однажды, он посмотрел в глаза Хаосу. И Хаос взглянул на него в ответ. Познавший боль и безумие, сумевший обратить их в усладу - он больше не принадлежит этому миру. Метка Первостихии вечна, она всегда приходит за своим. Она ждет… дарует силы… и взыскивает сторицей.
Матерь богов…
Она стоит в первом ряду армии Детей Ночи. По вечному граниту окаменевшего лица текут слезы. Сердце болью стучится в груди. Каменная плоть покрывается трещинами, каждый удар вышибает из тела облака мраморной крошки. Рубиновая кровь проступает сквозь камень и застывает причудливыми драгоценными друзами.
-- Мои дети… - наперекор воле богов шепчут сведенные оковами времени губы.