— Ты всё правильно понял, Антон, — проворчал он. — Творец высокого уровня может обойти этот закон. В Убежище, например, он не действует.

Нет, не показалось. Не хотел Учитель делиться со мной этим знанием, видимо, чтобы не искушать. А я, выходит, таки залез без спросу в его заначку. Но я же не специально. Нужно было меня сразу проинструктировать.

— Я не знаю, как ты получил доступ к творческой силе, — ответил Учитель на мой невысказанный вопрос, — подозреваю, что ты и сам не знаешь. Я прав?

— Если я нарушил какие-то правила, то только потому, что мне о них ничего не было известно, — сказал я с напором, типа, нечего меня тут обвинять на ровном месте.

— В том-то и дело, что ты ничего не нарушал, — сказал Учитель со вздохом и опять задумчиво уставился на вершины гор.

Если моя невиновность не вызывает сомнения, тогда я не понял, почему меня изгоняют из Убежища? Я стал опасен? Но для кого? Уж точно не для бессмертного Творца.

— Марго предположила, что это, возможно, проявляются способности Программиста, — закинул я удочку, — может быть, материализация как-то связана с моей миссией?

— Вот это тебе и следует проверить в базовой Реальности, — подвёл черту Учитель. — Если твои способности к материализации идут от Создателя, то возмущения ткани Реальности не произойдёт, так как твои действия будут соответствовать его плану.

— А если возмущение произойдёт, то Охотники будут иметь полное право меня пристрелить, несмотря на охранный медальон, — с горечью резюмировал подневольный экспериментатор.

Учитель промолчал, сохраняя бесстрастное выражение на лице. Понятно, чего уж. Не хочет он рисковать своей репутацией и ссориться с Охотниками. А вдруг я не тот, кем он меня считает? Хорошо, я уйду, и пусть ему будет стыдно, что он лишил меня защиты.

— Я, к сожалению, не вижу другого эффективного способа разобраться с твоей миссией, — нарушил молчание Учитель. — Ты слишком быстро овладел техникой, на которую другие Игроки тратят многие годы жизни. Следовательно, времени до начала у тебя осталось совсем мало. Но это не значит, что твоя миссия связана именно с материализацией, хотя вероятность действительно очень высока. Возможно, способность материализовать вещи — это просто побочный эффект какого-то другого дара. Если б я мог придумать более безопасный способ это проверить, то не стал бы подвергать тебя риску. — Учитель поднялся из кресла, подошёл к краю платформы и тяжело облокотился на перила, нависнув над пропастью. — Впрочем, тебе решать, Антон, — невесело улыбнулся он. — Чего ты опасаешься больше: Охотников или не успеть определиться с миссией и потерять управление своей волей?

У меня потеплело на душе. Несмотря на то, что выбирать в сущности было не из чего, я был рад, что Учитель в этой ситуации думал обо мне, а не о своём комфорте. И, конечно, он был прав, я предпочту рискнуть с Охотниками.

— Мне лучше всего вернуться прямо сейчас, — я подвёл черту дискуссии, и мне стало легче от принятого решения.

— Если сложится критическая ситуация, немедленно возвращайся в Убежище, — напутствовал меня Учитель, — здесь я смогу тебя защитить.

Ага, если успею. И как же, интересно, он сможет меня защитить, если что? Я даже приблизительно не представлял, какой силой может обладать Творец в своём мире. Жаль, нет времени для расспросов.

Через десять минут я уже сидел на кровати в своей комнате и пытался собраться с мыслями. Ведь я окажусь в своей Московской квартире аккурат перед тем, как белобрысый фанатик в неё ворвётся, размахивая пистолетом. И у меня будут считанные секунды, чтобы его нейтрализовать, иначе дальнейших экспериментов с материализацией может и не потребоваться. Если честно, мне было тупо страшно возвращаться, но и отсиживаться в Убежище до конца дней мне тоже не светило. Мой персональный счётчик отсчитывал последние деньки до времени Ч. Я достал из-за пазухи охранный амулет и сжал его в ладони. Это немного помогло успокоить нервишки.

Закрыв глаза, я визуализировал свою спальню и почти сразу приложился пятой точкой об пол. Ну это ж надо было быть таким тупицей, чтобы забыть, что в момент перехода в Убежище я стоял рядом с кроватью. Однако время для рефлексии было явно неподходящим. Потирая пострадавшее место, я ринулся к входной двери. Белобрысый всё ещё возился с цепочкой. Хорошо, что у меня хватило ума её набросить перед побегом. С разбегу я пнул дверь ногой, и, сбросив цепочку, распахнул её перед Охотником. Он на секунду застыл в недоумении. На это, собственно, и был расчёт. Нужно было дать ему возможность хорошенько рассмотреть мой амулет. Я вполне резонно опасался, что после прошлой неудачи он не станет тратить время на разговоры, а просто сходу меня пристрелит.

Белобрысый ввалился по инерции в квартиру и застыл, уставившись на серебряный диск у меня на шее. Вот и славно. Будем надеяться, что он чтит кодекс чести своей Охотничьей стаи выше естественного желания расквитаться за предыдущий прокол. Молчаливая сцена, на мой вкус, несколько подзатянулась, и я решил разрядить обстановку.

— Привет, Стэн, проходи, не стой в дверях, — я демонстративно повернулся к нему спиной, — будешь завтракать?

Надо отдать должное Охотнику, он очень быстро сориентировался в обстановке. Ещё секунду назад он был готов совершить убийство, а сейчас его лицо расплылось в улыбке. Рука даже не дёрнулась за спину, где за поясом у него был спрятан пистолет.