– Чаща, ты нарываешься! – заорала я, напугав сокурсников, мигом с интересом на нас уставившихся.

– Нет, говорю правду. У тебя паранойя. Боишься, как бы кто Смерча не увел, вот и бесишься. Успокойся уже, – отведя взгляд, сказал мне друг.

Друг? Хорош у меня друг!

– Я тебя правда, ударю.

– Попробуй, – равнодушно сообщил Дима мне. И издевательски ткнул себе пальцем в щеку. Мол, давай, не стесняйся.

Я молча ударила его по лицу, вроде бы не кулаком, а ладонью. Метила, кажется, по губам, а попала ребром ладони по носу, и у Димки отчего-то тут же носом пошла кровь.

Я остолбенела. Он, похоже, тоже удивился и, медленно проведя указательным и средним пальцами под носом, поднес руку к глазам, словно не веря, что на его загорелой коже появились алые разводы.

– Ни фига, ты даешь, Бурундукова, – только и вымолвил он, зажимая нос. – Ну, в тебе и силы.

– Дима… – Большими глазами уставилась я на парня. Меня саму словно ударили.

Огонь злости мгновенно потух, головастики тоже моментом уменьшились до нормальных размеров, потеряли где-то свои клыки, раскаивающиеся посерели и дружно стали писать извинительные записки. Про Князеву я мигом забыла. Боже, что я сделала? Что я наделала?

Молодой человек запрокинул голову вверх.

– Не запрокидывай голову, кажется, нельзя… Дима, прости, я не хотела. – Я тут же полезла в сумку за влажными салфетками. – Дима, ты в порядке? Вот, возьми. Дима… Тебе больно?

– Ты так говоришь, будто бы меня переехала тачка, а теперь не знаешь, в реанимацию меня везти или в морг, – заметил он спокойно приглушенным голосом.

Ребята из подгруппы подошли к нам и, с опаской глядя то на меня, то на парня, зажимающего нос, то на салфетку с небольшими красными пятнами, поинтересовались, что случилось. Похоже, они не видели, что я ударила Чащина. Он понял это и сказал им с болезненной улыбкой:

– Фигня какая-то. Кровь носом идет. Нервы по ходу, сдают. Из-за экзаменов.

– Англичанка нервы последние вытянет, – согласно кивнули ему.

– Димыч, с тобой точно все в порядке? Может, тебе домой, а не на экзамен? – спросил один из парней.

– Да нормально все. Уже проходит. Не, реально все о’кей. Не смотрите на меня как на инвалида, – даже заржал Дима, и ребята, успокоившись, отошли от нас.

Я, расстроенная до ненависти к самой себе, медленно села на лавку рядом с ним и закрыла лицо руками. И что я в очередной раз сделала?

– Бурундукова?